БЪлградкий Пушкинский сборникь

368

славянская программа Пушкина. Прежде всего отмЪтимъ, что Пушкинъ никогда не говорилъ о всеславянской задачЪ Росси. Еще въ 1822 году Пушкинъ писалъ въ своихъ „Историческихъ замфчаняхъ“: „Дунай долженъ быть настоящею границею между Турщею и Росбей“, — такимъ образомъ большая часть болгарскихъ и всЪ сербск!я земли остались бы какъ разъ въ Турщи; если бы Пушкинъ им$лъ какя либо всесдавянскя стремленя, онъ бы не остановился на ДунаЪ. М. П. Погодинъ въ 1871 году замЪчаетъ: „Самъ ПушкинЪ, писавъ послан!е къ клеветникамъ Росси, котораго происхожден!е или зарождеше изв стно мн$ болЪе, нежели комунибудь другому, думалъь только о ПольшЪ, которая тогда возмутилась, и о которой раздавались неистовыя восклицания во французской палат депутатовъ. О племенахъ славянскихъ, ихъ истори и настоящемъ положени онъ имБл

понятия очень темныя и, какъ поэтъ, видфлъ только съ одной стороны неизм5римое пространство Росс!и съ безчисленнымъ населенемъ, а съ другой тБсныя и малолюдныя славянск)я, и выразилъ, вдохновенный, свое впечатлЪн!е сравневемъ ихъ съ моремъ и ручьями, имЪя въ мысли все-таки одинъ притокъ польск“. Это свид$тельство Погодина, какъ современника, близко стоящаго къ Пушкину, представляетъ для насъ цфнность, посколько въ немъ такъ ув$ренно высказана мысль, что Пушкинъ думалъ только о ПольшБ. Остальное лишь предположен!е Погодина, содержащее внутреннее противорЪче (выходитъ, что Пушкинъ видЪлЪ одно, а имЪлъ въ мысляхъ другое); къ тому же св$дЪния Пушкина о славянахъь были не столь темны, какъ предполагалъ его другъ. Почему же все-таки Пушкинъ, утверждавшй, что каждое выражене въ художественномъ произведен!и должно быть точнымъ, думая только о ПольшЪ употребилъ множественное число: „славянск!е ручьи“? Не слЪдуетъ ли предположить, что поэтъ „славянскими ручьями“ назвалъ тЪ русске племена, малорусское и бЪлорусское, которые и сами въ историческомъ развит!и колебались между Росцей и Польшей. Такимъ образомъ уясняется мысль, что безъ этихъ ручьевъ можетъ изсякнуть русское море. Для Пушкина встаетъ вопросъ: если Польша отниметъ у Росси эти земли, не будетъ ли это началомъ паденя великой Россйской Импер!и? Наконецъ, въ пользу этого объясненшя можемъ привести чисто формальное соображен!е: разв5 Пушкинъ, столь чувствовавшИй архитектонику художественнаго произведен!я сдЪлалъ бы такое отступлеше и выдвинулъ бы, внЪ связи съ основной темой, проблему о всеславянской роли Росси, чтобы уже къ ней больше не возвращаться?

Такимъ образомъ мы полагаемъ, что проблема Пушкина не всеславянская, а всероссйская *'). Пушкинъ этимъ и ограничивается, въ немъ н$тъ ненависти къ побфжденнымъ, — онъ призываетъ „милость къ падшимъ":