Вечерній звонъ : повѣсти о любви

43 Я обозлился еще больше: — Я нахожу, что у насъ омерзительно воняетъ псятиной. Я совершенно серьезно прошу удалить этого пса! Слово за слово и мы поссорились... — Какъ хочешь: либо со мной, либо со псомъ... Въ отношеніяхъ между собакой и человѣкомъ есть много общаго съ отношеніями людей. Особенно бросается въ глаза необъяснимая инстинктивная симпатія и антипатія. Съ перваго взгляда, съ первой встрѣчи, между мной и „Брутомъ" (такъ назвалъ Федя свое сокровище!) установилась антипатія. Песъ проявлялъ полное довѣріе къ Федѣ, а меня ненавидѣлъ и боялся. Моихъ приказаній не исполнялъ и огрызался даже въ томъ случаѣ, если я намѣревался покормить его отбросами своего завтрака. — У, идіотъ! Дубина! Какой ты Брутъ? Ты дуракъ чистѣйшей воды... Федя замѣчалъ мою непріязнь къ собакѣ и это отражалось на нашихъ дружескихъ отношеніяхъ. Уже нѣсколько разъ мы рѣшали разъѣхаться, но обоимъ было некогда искать комнату, возиться съ переѣздомъ. Такъ мы объясняли свою медлительность, а въ сущности, конечно, дѣло было не въ досугѣ, а въ дружеской привычкѣ жить вмѣстѣ. Мы напоминали надоѣвшихъ другъ другу супруговъ, которымъ вмѣсто тѣсно, а врозь скучно. Была и еще одна скрытая причина нашей связанности. Такимъ тайнымъ узелкомъ была мадемуазель Гирляндайо для Феди и „Периколла" для меня. Увлеченіе Феди было цѣльное и чистое, безъ колебаній и сомнѣній, такой рабски-покорное, фатальное. Не знаю, какъ назвать мое чувство къ Гликеріи Николавнѣ. Я былъ въ нее влюбленъ въ разныхъ воплощеніяхъ на сценѣ, всего больше въ роли Периколлы, но моя влюб¬