Грамматика любви : избранные разсказы

12 ее и еще какую-то сумрачную комнату съ лежанкой, молодой человѣкъ остановился возлѣ низенькой двери и вынулъ изъ кармана брюкъ большой ключъ. Съ трудомъ повернувъ его въ ржавой замочной скважинѣ, онъ распахнулъ дверь, что-то пробормоталъ, — и Ивлевъ увидѣлъ каморку въ два окна; у одной стѣны ея стояла желѣзная голая койка, у другой — два книжныхъ шкапчика изъ корельской березы. — Это и есть библіотека? — спросилъ Ивлевъ, подходя къ одному изъ нихъ.] И молодой человѣкъ, поспѣшивъ отвѣтить утвердительно, помогъ ему растворить шкапчикъ и жадно сталъ слѣдить за его руками. Престранныя книги составляли эту библіотеку! Раскрывалъ Ивлевъ толстые переплеты, отворачивалъ шершавую сѣрую страницу и читалъ: „Заклятое урочище"... „Утренняя звѣзда и ночные демоны"... „Размышленія о таинствахъ мірозданія"... „Чудесное путешествіе въ волшебный край"... „Новѣйшій сонникъ"... А руки все-таки слегка дрожали. Такъ вотъ чѣмъ питалась та одинокая душа, что навсегда затворилась отъ міра въ этой каморкѣ и еще такъ недавно ушла изъ нея... Но, можетъ быть, она, эта душа, и впрямь не совсѣмъ была безумна?— „Есть бытіе,вспомнилъ Ивлевъ стихи Баратынскаго, — есть бытіе, но именемъ какимъ его назвать? Ни сонъ оно, ни бдѣнье, межъ нихъ оно, и въ человѣкѣ имъ съ безуміемъ граничитъ разумѣнье..." Расчистило на западѣ, золото глядѣло оттуда изъ-за красивыхъ лиловатыхъ облаковъ и странно озаряло этотъ бѣдный пріютъ любви, любви непонятной, въ какое-то экстатическое житіе превратившей цѣлую человѣческую жизнь, которой, можетъ, надлежало быть самой обыденной жизнью, не случись какой-то загадочной въ своемъ обаяніи Лушки... Взявъ изъ-подъ койки скамеечку, Ивлевъ сѣлъ передъ шкапомъ и вынулъ папиросы, незамѣтно оглядывая и запоминая комнату. — Вы курите? — спросилъ онъ молодого человѣка, стоявшаго надъ нимъ.