За рубежомъ : разсказы

117

рой я теперь уже позабылъ, но которая изображала времена Грознаго.

— Позвать сюда боярина Плещеева! — загремъль на сценЪ Грозный въ халатЪ, украшенномъ золотыми позументами. Я невольно взглянулъ на А. Н. Плещеева. Настоящий бояринъ. Съ большой сЪдой бородой и благородной боярской осанкой. И всегда онь такой, и дома, и на улиц и на эстрадЪ. А теперь онъ отъ души смЪется въ балаган\% налъ наивной попыткой народной исторической пьесы, радуется вмстЬ съ окружающимъ насъ народомъ, а потомъ говорить мн: :

— Что жъ, это вБль правда. Мы очень древняго боярскаго рода, изъ котораго происходилъь митрополитъ Алекс. Авторъ очень основательно могъ взять нашу фамилНо для персонажа своей исторической пьесы.

И раньше всегда внфшн обликъ Плешеева казался мнЪ, какъ и всфмъ его знавшимъ, — боярскимъ. Теперь же, когда мы возврашались домой, и А. Н. Плещеевъ добродушно раздавалъ подаяше нищимъ у Пантелеймоновскаго моста, сходство казалось уже поразительнымъ...

Зызвавь въ воспоминаняхь образь Плещеева, я думаю, что молодежь многому бы научилась въ жизни, если бы при изучеши литературьг яснЪе представляла себъ писателя, какъ человЪка. Безъ внутренней духовной свободы и безъ высоты идеала невозможно никакое художественное творчество. Степень его. силы: — есть уже дЪло таланта... Къ старости пришло къ Плещееву неожиданное богатство, скрасивъ его посльде годы, И уже скоро росконный памятник въ московскомъ Ново-дфвичьемъ монастырь сталъ надъ его могилой. А невдалек?, прютилась могила Чехова, дароваве котораго онъ такъ лелфяль. И всяк разъ, когда я вспоминаю объ А. Н. Плещеев, меня охватываетъ радость за то общене, которое онъ мнЪ давалъ, и вспоминаются по поводу его утери слова другого поэта о милыхъ спутникахъ жизни:

Не говори съ тоской: ихъ нфтъ, А съ благодарностйо — были.