Изабранные разсказы

вили, выѣли всѣ тротуары твои, омрачили, холоду нагнали по домамъ, тифомъ, голодомъ, казнями пронеслись по жителямъ твоимъ, и многихъ разметали вдаль. Многіе поумирали. А кто выжилъ, кто остался, тѣ узнали, жизнь, грозный и свирѣпый ликъ твой. Изъ дѣтей стали мужами. Окрѣпли, закалились, посѣдѣли. Некогда ужъ больше веселиться, и мечтать, меланхоличничать. Борись, отстаивай, свой домъ, семью, дѣтей. Вези паекъ, тащи салазки, разгребай сугробы и коли дрова, но не сдавайся, русскій, гражданинъ Арбата. Много нагрѣшилъ ты, заплатилъ недешево. Но такова жизнь. И не стоитъ на мѣстѣ. Налетѣла буря, пронеслась, карая, взмѣщивая, встряхивая — стала тихнуть. Утомилась воевать и ненавидѣть; началъ силу забирать обычный день — атомная пружина человѣчества. Снова сталъ ты измѣняться, самъ Арбатъ. И съ удивленіемъ взираетъ рыцарь въ латахъ, рыцарь задумчивый съ высотъ Калошина, что человѣкъ опять закопошился за витринами магазиновъ, и за дверками лавченокъ, мастерскихъ; что возится и чинитъ плотникъ, и стекольщикъ замѣняетъ пулями пробитый бёмъ на новый, и старательно расписываетъ живописецъ вывѣску надъ булочною. Вновь толпа наряднѣй. Вновь стремятся женщины къ одеждамъ, а мужчины къ деньгамъ. Вновь по вечерамъ кафе сіяютъ, и изъ книжныхъ магазиновъ книги смотрятъ, и извозчики снуютъ. Блеститъ Арбатъ, какъ полагается, по вечерамъ. И тотъ же Оріонъ, семизвѣздіемъ . тайнопрельщающимъ, ведетъ свой путь загадочный въ пустыняхъ неба, надъ печально-бурной сутолокой людей, А ты живешь, въ жизни новѣйшей, вновь безпощадной, среди богатыхъ и бѣдныхъ, даровитыхъ и бездарныхъ, неудачниковъ, счастливцевъ. Не забывай уроковъ. Будь спокоенъ, скроменъ, сдержанъ. Призывай любовь и кротость, столь безмѣрно изгнанныя, столь поруганныя. Слушай звонъ колоколовъ Арбата. Въ горестяхъ, скорбяхъ суровыхъ, пей вино благости, опьянѣнія духовнаго, и да будетъ для тебя оно острѣй и слаще ѣдкихъ слезъ. Слезы-же пріими. Плачь съ плачущими. Замерзай съ замерзшими и голодай съ голодными. Но' не гаси себя, и не сдавайся плѣну