Изабранные разсказы

237 обозрѣвали, всѣ Палестины? Какъ нашли здѣшнюю мѣстность? — Да мы такъ — Ваня отвѣтилъ уклончиво — просто прошлись. Панкратъ Ильичъ осклабился. — Алексѣй Петровичъ, всѣ-ли звѣзды перечли? А то вдругъ-бы чего не позабыть? Тамъ у васъ хозяйство большое! — Всѣхъ не перечтешь, Панкратъ Ильичъ, а закатъ ясный, чистый, и пожалуй, завтра опять денекъ выдастся погожій... — Значитъ, и совсѣмъ по землѣ поѣдемъ. Изъ-за перегородки опять высунулась остроугольная тѣнь. — Про звѣзды, значитъ, и ска-ажи на милость... — Алексѣй Петровичъ у насъ самый во всемъ городѣ ученый человѣкъ,—отвѣтилъ Панкратъ Ильичъ тономъ серьезнымъ и благожелательнымъ. — Оно, конечно, это теперь мало кому нужно, да зѣдь не вѣкъ-же такъ будетъ... Христофоровъ съ Ваней улеглись на полу, рядомъ. Огонекъ задули. Нѣкоторое время всѣ лежали молча. Тикалъ только маятникъ дешевенькихъ часозъ съ гвоздями вмѣсто гири. Вдругъ Панкратъ Ильичъ приподнялся и сѣлъ. — Нѣтъ, я этой стервы не вынесу. Это какъ хочешь,. Антонъ Прокофьичъ. За перегородкой скрипнуло. — Да вѣдь я что-жъ, мнѣ цѣловаться съ ними, что-ли? — Посуди самъ: у меня тридцать десятинъ земли. Что я, укралъ ее? Нѣтъ. Отъ отца получилъ? Тоже нѣтъ. Я ее, землю-то, своей мозолью нажилъ. Я какъ сукинъ сынъ работалъ, и въ Москвѣ, и въ Ростовѣ служилъ, недоѣдалъ, недосыпалъ, все копилъ. Бывало, дастъ хозяинъ къ празднику пятерку — прямо въ сберегательную. И женился, завелъ домъ, землицу, свиней, птичникъ, всякую коровку. Овесъ сѣялъ шведскій и шатиловскій — самъ за сѣменами ѣздилъ. Сѣялка, вѣялка, плуги какіе — прямо загляденье.