Изабранные разсказы

— Тебѣ чего-же надо? За плечами у Авдотьи висѣла котомка. Худа она была до чрезвычайности. Опираясь на длинную палку, пристукнувъ ею, придвинулась шага на два. — Какъ чего? Вы то, небось, барскую землю забрали, а вѣдь я тоже обчественная, какъ рыбочка бьюсь, бабка слѣпая, Мишка несмышленый... Дѣло было ясное, несмотря на множество ненужныхъ словъ. Она хотѣла, чтобы ей прирѣзали земли. Левъ это сразу понялъ, но сначала сдѣлалъ видъ, что не понимаетъ, а когда долѣе не понимать стало нельзя, принялся равнодушно объяснять, что хоть и правда, взяли землю у господъ, но ея стало даже меньше. Левъ Головинъ глубоко былъ увѣренъ въ правдѣ своихъ словъ. Но сразить Авдотью тоже нелегко. На слово она отвѣчала десять, блѣдныя ея губы дрожали, мужской голосъ хрипѣлъ свое, она пристукивала палкой и плотнѣе насѣдала на Льва. — Тогда ужъ надо обчеству... какъ обчество тебѣ рѣшитъ, такъ и быть. Подъ тогда Левъ разумѣлъ: если ужъ ты такая стерва, что отъ тебя мнѣ не отдѣлаться, такъ пускай общество отдѣлывается. И какъ ни безразличенъ, медленъ, отъ ноющей грыжи ни меланхоличенъ былъ комиссаръ Левъ Головинъ, все-же ему пришлось подъ вечеръ созвать сходъ и доложить о дѣлѣ. Никому не было оно въ радость. Но Матюшка, правда, нѣкогда жилъ въ Кочкахъ. У него нашлись даже родственники. Авдотья, какъ приблудный песъ, сидѣла на крыльцѣ и грызла корку. — Я это, значитъ, оглоблю лажу,— разсказывалъ комиссаръ медленно и грустно: — а она вотъ какъ вотъ... И откуда ее принесло? Изъ подъ земли выскочила! Или ужъ ее вѣтромъ къ намъ надуло, со снѣгомъ по первопутку? — Ее не надуешь! — сказалъ кривенькій мужиченко Кузька. — Она сама, смотри, какого ходока задаетъ. Я видѣлъ. Я съ ней говорилъ. Пря-ямо... Изъ ноздрей огонь. Что твой скакунъ.