Изабранные разсказы

263 двухъ праликовъ — и никого на свѣтѣ больше не было. Незачѣмъ волноваться, некого бить, не на кого жаловаться, но и не съ кѣмъ дома сказать слова. Встрѣтивъ какъ-то Лизу, Авдотья сапнула носомъ: — Вотъ, барыня-милокъ, и дождалася... Вразъ и отчистилась... Дома Лиза, сидя съ матерью за обѣдомъ, сказала внезапно: — Все-таки, мнѣ очень жаль Авдотью. Варзара Михайловна повернула къ ней свой дантовскій профиль, и взглянула темными, красивыми глазами. — Вѣдь она сама того хотѣла. Сколько разъ говорила. А старуху, въ сущности, заколотила. — Да, но все-таки... Лиза осталась при своемъ. — Ты всегда, съ дѣтства была мягкосердечна... Разговоръ былъ разговоромъ, канулъ, какъ и все, въ пучину дней. Дни-же набѣгали, пролетали. Мужики въ Кочкахъ хозяйничали, бабы возились съ горшками и печками, Лиза учила, Варвара Михайловна наблюдала, Авдотья, какъ и раньше, все носилась. Казалось иной разъ, при видѣ поджарой бабы съ котомкой и палкой, безъ устали надъ снѣгами шагающей, что и правда, самъ вѣтеръ несетъ ее... Наступалъ Новый годъ, январь нашъ. Ледяное встаетъ солнце, въ молочно-розоЕѣющемъ дыму, съ востока вѣтеръ, обжигающій какъ пламенемъ, снѣгъ на буграхъ блеститъ чешуйками, рѣжущими глаза, нѣтъ силъ смотрѣть, только-бъ укрыться, отвернуть голову въ затишье поднятаго воротника. Но какой скрипъ саней! Какая музыка шипѣнья, визговъ, свиста! Она иней бываетъ въ дни метели. Тогда гудятъ какіе-то могучіе басы, и ухаетъ, и бьетъ, на флигель, гдѣ ютятся Лиза съ матерью вдругъ налетаетъ цѣлая рать бѣшеная, хлопаетъ, затрясетъ крышей, ахнетъ въ трубѣ, смолкнетъ на мгновеніе, чтобы дать мѣсто слѣдующей, и къ утру такъ навьетъ сугробъ у сѣней, что не отворить двери откапываютъ .