Изабранные разсказы

35 IV Въ августѣ убирали овесъ; было тихо; тепло, даже душно; много сѣренькихъ дней, когда куропатки срываются въ кустахъ изъ-подъ ногъ и чертятъ воздухъ острыми крылами; а вечеромъ спокойная луна, лилово-дымчатая, всходитъ надъ полями въ меланхоліи. Тогда унылѣй и пахучѣй полыни надъ дорогами, и надъ кладбищемъ деревенскимъ низко плыветъ лунь. „Онъ“ въ такіе вечера блуждалъ по дорогамъ на велосипедѣ; заѣзжалъ вдаль, къ одинокому лѣсочку на взгоркѣ, среди нивъ, клалъ коня рядомъ и глядѣлъ подолгу на гибнущій закатъ, на деревню, гдѣ жила Груша, и видъ безмѣрныхъ родныхъ равнинъ вызывалъ одно, всегда одно и то же. Иногда поджидалъ у сворота тропинки Грушу, когда она возвращалась домой; спрятавъ велосипедъ въ овсахъ, шелъ съ нею рядомъ. Она напѣвала, а спѣлые овсы шелковѣли вокругъ, сухо шелестѣли; иной разъ тихую ночную птицу вспугивали они изъ-подъ ногъ. Убывали дни, становилось ихъ меньше до конца. Чаще пѣло Грушино сердце о разлукѣ. Точно сильнѣе и глубже вошелъ онъ въ нее отъ этого, и когда, распрощавшись у ригъ, добредала она до дому, то глядѣла на загадочныя облака надъ солнцемъ угасающимъ, и думала, что такъ же растаетъ и онъ, такъ же золотой, недосягаемо-чудесный. Въ послѣдній вечеръ, обняла она его колѣни и не могла оторваться. Послѣ онъ уплылъ въ вечернюю мглу, а она стала на колѣняхъ и молилась вслухъ полямъ, овсамъ, небу, Богоматери кроткой и милостивой, посѣтившей въ тотъ вечеръ нивы. Онъ же покинулъ тѣ края, не возвращался больше и пребылъ таинственнымъ посѣтителемъ, пришедшимъ въ жизнь Аграфены на ея ранней зарѣ, чтобы растаять синеватымъ туманомъ, оставивъ за собою любовь, томленье, тихіе восторги и нѣсколько не слишкомъ щедрыхъ поцѣлуевъ. V Прошло четыре года. Аграфена жила въ маленькомъ 3*