Изабранные разсказы

57 мѣтно, замерзали на дорогахъ. Погибло шестеро дѣтей изъ Осовки, шедшихъ за три версты въ школу. Нерѣдко по ночамъ Аграфенѣ не спалось. Много думъ приходило ей въ голову, и характеръ ихъ бывалъ серьезенъ. Съ большою силою она убѣждалась, что эта часть ея жизни есть и послѣдняя, но сколько ни думала о Богѣ, смерти и будущей жизни, никогда не могла додуматься до яснаго. Иногда выходила на морозъ, и зрѣлище синихъ, пылающихъ свѣтилъ и глубокой порфиры неба, священныхъ костровъ-созвѣздій, говорило о великомъ и ангелическомъ. Чувство твердости, вѣчности наполняло ее. Вспоминала она также свой дорожный сонъ; образъ темной монахини , встрѣтившейся на большакѣ, принялъ въ ея сознаніи образъ апокалипсиса. Главной же точной, какъ и въ прежнее время все была Анюта, дорогая и единая дочь, свѣтлое упованіе старѣющей жизни. О ней думала она еще чаще, нежели о смерти. Ея судьба была неизвѣстна, и минутами радовала, минутами пугала. XXIV Такъ прожила она — ровно и холодно — пять лѣтъ. Успѣла за это время схоронить мать, видѣла, какъ безбрежная рѣка уноситъ однихъ, старитъ другихъ, сводитъ на бракъ юныя пары, поселяетъ страдай ія въ крѣпко-сжившихся, увлекаетъ съ родины, привлекаетъ давнихъ бобылей и скитальцевъ, — и въ своемъ безмѣрномъ ходѣ не знаетъ ни границъ, ни временъ, ни жалости, ни любви; ни даже, какъ казалось иногда, вообще какого-нибудь смысла. Анюта тѣмъ временемъ вернулась милой дѣвушкой и по хлопотамъ барыни получила мѣсто — сидѣлицей винной лавки въ деревнѣ Гайтрово, въ пяти верстахъ. XXV Аграфена оставила свой домъ и поселилась у ней. Смотрѣла за хозяйствомъ, была какъ бы престарѣлой ключницей-матерью .