--- и смолкли колокола

12 Вначалѣ ѣдемъ трактомъ: широкая дорога, обсаженная по обѣ стороны старыми деревьями. Промелькнутъ два-три верстовыхъ столба и, наконецъ, сворачиваемъ въ сторону. Только тотъ, кто знаетъ, кто ходилъ по лѣснымъ дорожкамъ, обросшимъ „Конотопомъ", оцѣнитъ обаятельность ѣзды по нимъ. Городъ гдѣ-то позади, съ боку, за стѣной лѣса слышны однообразные, но въ то же время разные въ тонѣ звуки „боталовъ" (что-то спеціальное для скотины, не колокольчикъ и не бубенчикъ) отъ пасущихся, видимо, тутъ .же въ „ночномъ" коней. А птицы? Все проснулось, все по своему поетъ, жужжитъ, стрекочетъ. И надъ всѣмъ этимъ солнце идетъ, поднимается, золотитъ, грѣетъ и радуетъ. Доѣхавъ до мѣста, гдѣ водятся грибы, всѣ расходятся въ разныя стороны. Только кучера остаются при лошадяхъ. Начинаются перекликанія; дѣвки — горничныя поютъ, не стѣсняясь’, хозяевъ; кучера все .время звонятъ въ колокольчики, давая знать, гдѣ стоятъ телѣги. И сколько нанесутъ всякихъ грибовъ въ эти телѣги! заполнятъ ихъ такъ, что даже для насъ, дѣтей, нѣтъ мѣста ѣхать обратно. За нами пріѣзжаетъ тарантасъ, запряженный .„Воронкомъ", огромнѣйшимъ застоявшимся жеребцомъ, на которомъ обычно возили мать въ монастырь къ обѣднѣ. Прислуга обратно идетъ пѣшкомъ. Утомленные воздухомъ, впечатлѣніями, ран. нимъ вставаніемъ мы въ ту ночь, едва добравшись до кроватей, засыпали какъ убитые.