Кандоръ

каша колибица лежаше кгао бы опнсагаи могао? Тусе всяка живота старость заборавигаи, шу всяко попечете несшагаи мора. Ту у гусшыхЪ по шихихЪ шумахЪ, шу у широкомЬразличношарномЪ полю —гдЪ есшесшво рекаобы говорити хогаяше, а ничто менше у гаоржесгавенномЪ молчашю величесшвено пребываше —ударешя сердца всякаго пушника есусе усугублявала. Ше онЪ могао восхишишелный овай осшавигаи предЪлЪ; Ако э ногу сЪ мЪста накнути хотБо, сердце га нагарагЪ влекло. ОнЪ се отшергнуши мыслитЪ, но еще единЪ крашЪ красошоиЪ дивныя природы очи свое насышигаи желигаЪ. ОнЪ на мягкой предала оваго шравицы членове одмара; и вЪчно ихЪ одмараши желитЪ. НнгдЪ онЪ ше могао шакове уединешя прелести видВти; нигдЪ тишину гонящихЪ его мыслш чувствовати. Его разсуждсшя свободный ходЪ употаеной овой страны находятЪ. Горесусе около дола као вЪнецЪ разспростерле„ у коима тысящу гласовЪ лЪсныхЪ птнчицЪ волное и никому неподложное естество оглашаху, и онаго, кой елуша , у тихlЙ санакЪ уводяху. О дивна отечества сладчайшаго страно (возошетЪ овде КандорЪ ) кадшьу я красну твою землю полюбигтщ кадлигаьу родишслЪ мое загрлиши мощи! В я Т'Бло

19