Книга Іюнь : разсказы

— 50 ронила мужа и, послѣ революціи, привезла своего Поля, уже семнадцатилѣтняго юношу, въ Парижъ, Продолжать образованіе Поль не захотѣлъ. Рѣшилъ заниматься дѣлами. Продавалъ въ рестораны русскую наливку и копченую рыбу. Мадамъ Бове вязала шарфы и кофты. Жили въ предмѣстьи Парижа и голодно, и холодно. Къ Полю ходили два товарища — французъ и русскій. Съѣдали все, что было въ домѣ, а иногда оставались и на ночь. Съ мадамъ Бове они никогда не разговаривали и даже какъ бы не замѣчали ея присутствія. Курили, играли въ карты. Въ разговорахъ часто упоминали слово „индюкъ" — Поль прикажи „индюку"..! — Ты совсѣмъ распустилъ „индюка". — Нельзя ли выдрать изъ индюка хоть два перышка на метро. — Негодяй индюкъ. Набилъ себѣ брюхо каштанами, а о другихъ и не подумаетъ. Она скоро поняла, что „индюкъ" это ея прозвище, но не смѣла обидѣться. Она боялась мальчишекъ, боялась, что они уведутъ Поля изъ дому. Онъ постоянно грозился уйти, былъ требователенъ и грубъ и всегда всѣмъ недоволенъ, — Лакай сама свой кофе — я этой мерзости пить не стану. — Пополь, милый. Вѣдь я же тебѣ отдала весь сахаръ. Видишь — я сама пью совсѣмъ безъ сахара. — Идіотское разсужденіе. Мой-то кофе отъ этого не сталъ слаще. Пришла пора, когда мальчишки окончательно прогорѣли и засѣли у Поля прочно. Валялись, курили и отъ нечего дѣлать издѣвались надъ „индюкомъ", совсѣмъ уже не стѣсняясь. И вотъ на мадамъ Бове нашло вдохновеніе: она долго и усердно рылась въ старой картонкѣ, въ мѣшкахъ