Нетлѣнный вѣнокъ

Тогда штабнымЪ полковымъ писарёмъ, и мой товарищъ только что вошли въ канцелярю. Вдругъ зазвонилъ телефонъ, и изъ сосЪфдняго села Лапово намъ дали знать, что ПрестолонаслЪдникъ только что былъ у нихъ и ухалъ въ направлени Свилайнца.

Мы не успфли и оглянуться; какъ передъ окнами канцеляр!и остановился автомобиль. Улыбающийея и бодрый, ПрестолонаелЪдникъ быстро вошелъ къ намъ.

Мы смутились, такъ какъ старший, тотъ, кто долженъ быль подойти съ рапортомъ, еще отдыхалъ въ сосБдней съ канцеляр!ей комнатъ.

ПрестолонаслЗдникъ посмотр$лъ на насъ, подождалъ, потомъ засмБялся и, отвернувшись къ стЬнЪ, сталь разсматривать карту.

Черезъ н$5сколько минутъ, показавшихся намъ ВЪчностью, дверь смежной комнаты открылась — и Престолонасл$дникъ, не переставая улыбаться, принялъ рапортъ.

Самый стромй разносъ не могъ бы имЪть такихъ послЪдствй, какъ улыбка, съ какой смотрЬлъ ПрестолонаслФдникъ на заспанные глаза нашего старшаго товарища“.

„Однако апогея своего достигла наша любовь къ ПрестолонаслЪднику послЪ албанскаго перехода, послЪ того, какъ каждый изъ насъ получилъ медаль съ надписью:

„Своимъ боевымъ товарищамъ — Александръ“.

Я видфлъ, какъ мног!е рыдали надъ этой надписью. Слезы не проронили, когда покидали родной край, семьи на произволъ судьбы, умирающихъ друзей... А, получивъ эту медаль, плакали.

Подумать только: я — простой солдатъ и я — другъ, товарищъ Короля!..

ГдЪ, въ какой истори, у какого народа былъ такой совершенный прим5ръ равенства и братства!“ — съ жаромъ воскликнулъ бывш унтеръ-офицеръ.

„Зато и любили мы Его, какъ Короля и какъ Друга, дороже Котораго нфтъ никого на свЪтЪ!“

. . . . . . . . ‹ ° . .

„Война кончилась.

Прошло л$тъ десять.

Однажды нЪсколько человЪкъ насъ, боевыхъ товарищей, съЪхалось въ г. ЛесковцЪ.

Мы сидЪли за столикомъ передъ рестораномъ и говорили о своихъ затрудненяхъ и житейскихъ невзгодахъ.

Улица стала наполняться людьми, и вдали показалась процесся. Шли сощалисты.

28