Отецъ Иоаннъ Кронштадтскій

36 Поэтому онъ не лѣнился ежедневно заходить въ мелоч* ную лавку Петрова мѣнять 10 — 15 рублей на копѣйки и раздавалъ ихъ нищимъ. Такъ продолжалось лѣтъ 6 — 7. Торговля у Петрова была необычайно бойкая, вдвое больше чѣмъ у другихъ, лавки которыхъ были на людныхъ мѣстахъ. Однажды, когда о. Іоаннъ опять зашелъ къ нему и попросилъ размѣнять на мѣдныя деньги 20 рублей, въ лавкѣ была масса покупателей и хозяинъ Петровъ внутренно раздосадовался на отца Іоанна. И самъ потомъ разсказывалъ: „Такая взяла меня досада! Мелочь самимъ нужна, народу хоть разорвись, а тутъ пересчитывай полчаса копѣйки на цѣлыхъ 20 рублей. Я исполнилъ просьбу батюшки, но подумалъ: Хоть бы ты убрался куда-нибудь въ другую лавку со своими копѣйками. Надоѣлъ, право. О. Іоаннъ поблагодарилъ, взялъ мѣшочекъ съ мѣдяками и вышелъ. Проходитъ день, другой, третій, — батюшка не идетъ мѣнять. Я на это вниманія не обратилъ, даже доволенъ былъ. Прошло-около мѣсяца... Замѣчаю я, что почти съ каждымъ днемъ торговля у меня идетъ все хуже и хуже; покупателей не только нѣтъ толпы, но частенько и никого нѣтъ. А тутъ, какъ на грѣхъ, капуста скисла, хлѣбъ, что ни спечешь, — мякина одна, просто выбрасывай, огурцовъ цѣлая бочка пропала. Словомъ, черезъ два мѣсяца моя торговля стала неузнаваемой; точно руку кто наложилъ. Покупатели стали заходить рѣдко. И началъ я призадумываться о причинахъ паденія торговли: улица та же, жителей какъ будто прибавилось, вслѣдствіе постройки новыхъ домовъ, пріѣзжихъ изъ Петербурга въ Домъ Трудолюбія стало больше, а торговля такая, что хоть лавку закрывай. Что за притча?! Убытки между тѣмъ все растутъ не по днямъ, а по часамъ. И пошелъ однажды я къ пріятелю и разсказалъ ему объ этомъ. А пріятель спросилъ меня: „что это не видать у тебя больше о. Іоанна, что это онъ пересталъ къ тебѣ заходить мѣнять копѣйки для нищихъ, ужъ не обидѣлъ ли ты его чѣмъ нибудь?“ Эти слова какъ громомъ поразили Петрова, ему ясно вспомнилось послѣднее посѣщеніе его лавки о. Іоанномъ и слова, которыя онъ въ досадѣ мысленно сказалъ по адресу о. Іоанна. И вспомнилъ онъ также, что въ тотъ же вечеръ ему пришлось выбросить 12 пудовъ скисшей капусты,