Отчій домъ : Семейная хроника. Кн. 4-5

292 кому — барскій домъ и кому — бабушкинъ домъ въ Алатырѣ. Слишкомъ горячо велись эти разговоры, особенно со стороны Ларисы. Лариса настаивала на своихъ правахъ: — И барскій домъ и бабушкинъ въ Алатырѣ обоимъ братьямъ, стало быть, —■ и намъ. Либо ужъ такъ надо: если Павлу Миколаичу — бабушкинъ домъ, такъ намъ — здѣшній... — Здѣшній былъ-бы намъ сподручнѣе! Вѣковая мужицкая жадность къ землѣ пробудилась вдругъ въ душахъ Ларисы и Лугачева съ такой силою, что побѣдила въ нихъ религіозно-сектанское вѣроученіе, въ основѣ котораго лежала идея первыхъ христіанскихъ общинъ. Впрочемъ, и раньше этотъ христіанскій коммунизмъ больше словесно украшалъ вѣроученіе, а въ жизни осуществлялся весьма условно и относительно: тутъ натуральная повинность давно замѣнилась денежной: вкладами въ кассу своего „Корабля". Такъ что и дома, за заборомъ, Григорій началъ разсматриваться, какъ „баринъ съ наслѣдствомъ". Это рождало въ немъ чувство одиночества дажеи на хуторѣ. А весной 1906 года случилось несчастіе, которое окончательно измочалило душу Григорія Николаевича. Сгорѣлъ хуторъ. Лариса ходила ночью на подволоку и уронила керосиновую лампу. Чуть только и сама успѣла выскочить. Въ какой-нибудь часъ времени отъ хорошо высохшаго сосноваго дома со службами осталась только груда золы, углей да всякаго мусора, надъ которой возвышался, въ видѣ перста въ небо, кирпичный дымоходъ... Пришлось всѣмъ хуторянамъ переселиться въ отчій домъ. Здѣсь Лариса почувствовала и повела себя уже настоящей хозяйкой и барыней, а черезъ нее и Петръ