Отчій домъ : Семейная хроника. Кн. 4-5

37 ризъ, но въ тоже время быть со всѣми одинаково любезнымъ. Три стражника гарцовали на коняхъ около воротъ и ограды и покрикивали: — Слѣзь съ ограды! Здѣсь не балаганъ, гдѣ фокусы показываютъ! Балаганъ —не балаганъ, а всетаки за оградой столько всякихъ чудесъ происходитъ, столько занятнаго, страннаго и непонятнаго творится, что эти окрики не производятъ должнаго впечатлѣнія и его приходится время отъ времени усиливать ударомъ нагайки вдоль спины озорниковъ и хулигановъ. Въ толпѣ осаждающихъ всего довольно: и восхищенія, и насмѣшки, и зависти, и осужденій, и злобнаго издѣвательства: — Ты у меня поговори! За такія слова и арестовать можно! Не боятся: гогочутъ и дразнятъ стражниковъ замѣчаніями и восклицаніями, облекаемыми въ красочную форму цвѣтистаго языка и приправленными скверной руганью по адресу баръ, и стражниковъ... Два совершенно различныхъ міра, ни въ чемъ непохожихъ другъ на друга. Міръ большой, мужицкій, смотритъ на міръ малый, господскій, какъ мы смотримъ въ зоологическомъ саду на обезьянъ въ большихъ желѣзныхъ клѣткахъ, гдѣ онѣ кувыркаются, ищутъ блохъ, нянчатъ дѣтей, играютъ... Съ такимъ-же удивленіемъ и острымъ любопытствомъ смотрѣла толпа мужиковъ, бабъ, дѣвокъ, парней и ребятишекъ чрезъ желѣзную рѣшетку ограды на барскій домъ и дворъ... Какъ будто-бы и на людей похожи, эти господа •самые, а не люди! „Военное положеніе“ безпокоило только Павла Николаевича, Адама Брониславовича и представителей „третьяго элемента". Для всѣхъ прочихъ участіе полиціи