Отчій домъ : Семейная хроника. Кн. 4-5

46 И вотъ опять — хочешь-не хочешь, а кричи „ура" и такимъ образомъ какъ-бы росписывайся подъ манифестомъ „зубровъ" и „бегемотовъ"... Не успѣли музыканты кончить тушъ, какъ генералъ произнесъ третій тостъ въ честь бабушки, Анны Михайловны, какъ хранительницы всѣхъ традицій русскаго столбового дворянства и особенную гордость Симбирскаго! И снова — хочешь-не хочешь, а кричи „ура" и, подходя съ бокаломъ къ величественной старухѣ, прикладывайся къ ея ручкѣ! Бабушка растрогалась отъ избытка гордости, радости, благодарности за признаніе ея заслугъ предъ царемъ и отечествомъ. Она расплакалась и, чтобы не смущать общаго веселья, извинилась и вышла, опираясь на руку предводителя дворянства, изъ зала на свѣжій вѣтерокъ, на веранду. Трудно передать состояніе душъ лѣваго лагеря. Ударъ за ударомъ и какъ-бы полное отступленіе въ молчаніи. Кто-то долженъ взять команду и нарушить позорное молчаніе! Нуженъ отвѣтъ, достойная отповѣдь „зубрамъ" и „бегемотамъ" Его Величества. Отъ оскорбленія и безсильной злости на лѣвомъ флангѣ лица подергиваются гримассой негодованія и глаза ищутъ отмщенія со стороны Адама Брониславовича и Павла Николаевича. Ихъ лица тоже хмуры, жесты порывисты, во рту у нихъ пересохло, языки прыгаютъ. Но Адамъ Брониславовичъ, какъ лицо чествуемое, не можетъ на заздравный тостъ отвѣтить толчкомъ... Да и всѣ другіе, какъ гости, чуствуютъ себя связанными по рукамъ и ногамъ. Одна надежда на Павла Николаевича. Вопросительно и поощрительно обращаются на него взоры всѣхъ друзей, точно молятъ о помощи въ несчастій... Павелъ Николаевичъ отлично все понимаетъ, незамѣтно кивкомъ головы даетъ понять оскорбленнымъ, что тѣ получатъ компенсацію... И дѣйствительно: когда бабушка исчезла съ гори¬