Родное

65 волненія, поглядѣлъ и сказалъ про себя: „славно растетъ!" Смотрѣлъ, какъ сновали по грядамъ пчелы, залѣзали въ золотые кувшинчики огуречнаго цвѣта,—шевелились кувшинчики. Уже обобрали онѣ горохи и все кружились по рѣдкимъ верхушечнымъ цвѣтамъ,—нѣтъ ли еще чего? „Укропцу-то хорошо бы... къ огурчикамъ-то... Бывало, по краешкамъ укропъ все“... Вспомнилось, какъ свѣшивались съ грядъ крупные огурцы-сѣмянки, а надъ ними чернозолотые зонтики душистаго укропа. Захватишь снизу,—какъ крупа посыплется между пальцевъ. Благодатное было лѣто. Рано и споро росло все, цвѣло, зрѣло. Теплыя были росы, густыя, слышныя. Падали тихіе солнечные дожди съ радугами. Хороши были въ это лѣто горохи, огурцы, травы. Орѣховъ была сила,—говорили ребята. Все сочно и весело смотрѣло на Данилу Степаныча, точно говорило: „а вотъ мы! все тѣ же мы! и тогда давно ■— мы, и теперь мы! всегда мы!“ Точно сговорилось все радовать его, показаться казовой стороной. И когда смотрѣлъ на огородикъ, думалъ, что маловатъ онъ, что надо его раздвинуть, перетолковать съ сосѣдомъ, взять у него въ аренду его половину и пустить на тотъ годъ большой огородъ: все равно, чужое въ Москвѣ покупаютъ. Понасадить капусты, свеклы, моркови, всего... Маку насѣять для охоты. Бывало, въ уголушкѣ тамъ, къ погребку, макъ сѣяли: глаза порадовать!.. И нападала на него жадность —• сажать, сажать.... Думалось, хорошо бы яблонекъ хоть парочку посадить—бѣлаго налива, китайскихъ: осыпучія бываютъ. И стояла въ немъ дума, не дума,—не привыкъ онъ вдумываться до конца,—а какъ бы тѣнь думы невеселой, что поздно. Надо бы раньше, исподволь все завести, и теперь были бы яблони. А капуста!.. И вспоминалась крѣпкая, съ заморозками, осень. Уже октябрь, уже въ Родное. 5