Сильные духомъ : разсказы

но

за свои книги, карандаши, ручки, пеналы? ВЪдь такъ жить.

нельзя! И потомъ — какь же мы вмфстЪ жить будемъ? Какъ мы будемъ смотрзть другъ другу въ глаза, постоянно думая, — кто же у насъ воръ? Подумайте!

Левь Михайловичь опять остановился, и всЪ чувствовали, что ему это происшестые очень непр!ятно, что онъ искренно огорченъ и опечаленъ. Но всЪ молчали, и всЪмъ. было неловко.

— Ну, подумайте на досугЪ, потолкуйте между собою. Если кто знаетъ, но не хочетъ назвать, — я не требую, чтобы онъ выдаваль товарища. Товарища выдать, конечно не хорошо. Но убфдите его сознаться, убЪъдите его верчуть ножикъ и никогда больше такъ не дурить. Ну, — оставимъ. это до завтра.

И Левъ Михайловичъ перешелъ къ занят!ю очереднымъ. урокомъ. Кончился урокъ, прочитали молитву. Левь Михайловичь задержаль Колю и сказалъ ему:

— Барсуковъ, придите ко мнф въ учительскую, я хочу вернуть вамъ вашу тетрадь.

Когда Коля, одЪвшись, съ шапкою въ рукахъ, подошел къ дверямъ учительской, Левь Михайловичь вышелъ къ. нему въ корридоръ и передалъ ему тетрадь.

— Вотъ, Барсуковъ, ваша тетрадь!

— Благодарю васъ.

— А еще вотъ что я хотЪль васъ, Барсуковъ, спросить. — Левь Михайловичъ остановился, точно затруднялся сказать. — Я хотфлъ спросить, — ну, а вы сами, какъ вы сами думаете? Есть ли у васъ на кого нибудь подозрЪн!е?

Коля смущенно молчалъ.

— Я нарочно не хотФлъ спрашивать въ классЪ, — продолжаль Левь Михайловичъ, — потому что я. понимаю, ято вамь неудобно высказывать такя предположения, если вы сами не ув5рены, и можете ошибаться, Вы, конечно, не захотите подозрьнемъ своимъ обидфть товарища, который, быть можетъ, и вовсе ни въ чемъ не виноватъ. Но у меня есть свои предположен!я, ия хотЬлъ бы ихъ провфрить. Поэтому я просилъ бы васъ сказать мн, — на кого вьг можете подумать? Кто бы могъ это сдФлать?