Бесѣды съ собственнымъ сердцемъ : (размышленія и замѣтки)

потомками. Онъ породилъ цѣлое поколѣніе русскихъ писателей и поэтовъ, поставившихъ своею задачею не только изображать жизнь, какъ она есть, льстя низменнымъ вкусамъ развращеннаго общества, а напротивъ, поднимать его на высоту и служить духовному обновленію человѣчества. Отъ него идетъ, какъ золотая нить, нравственная и религіозная традиція нашей литературы, строгой, совѣстливой и гуманной, нашедшая свое наилучшее выраженіе особенно въ твореніяхъ Толстого и Достоевскаго; пусть Западъ не понимаетъ ея духа, видя въ немъ проявленіе какого-то юродства; это доказываетъ только то, что мудрое въ очахъ Божіихъ, дѣйствительно, кажется безуміемъ для міра. * * ❖ Во градахъ вашихъ съ улицъ шумныхъ Сметаютъ соръ — полезный трудъ. Но, позабывъ свое служенье Альтарь и жертвоприношенье, Жрецы ль у васъ метлу берутъ? Не для житейскаго волненія, Не для корысти, не для битвъ, Мы рождены для вдохновенья Для звуковъ сладкихъ и молитвъ. (Пушкинъ „Чернь"). Почему не вспомнятъ эти вдохновенныя слова поэта противники монашества, пытающіеся отрицать его значеніе съ точки зрѣнія практической пользы или плохо понятаго альтруизма. Будучи высшимъ проявленіемъ духовной культуры, иноческій подвигъ имѣетъ не менѣе правъ на свое существованіе, чѣмъ поэзія; послѣдняя также кажется праздной и безплодной забавой для сыновъ вѣка сего, привыкшихъ все взвѣшивать на вѣсахъ узкаго утилитаризма, или просто грубаго матеріализма. Если поэтъ, „слуха котораго коснулся божественный глаголъ, тоскуетъ въ забавахъ міра, людской чуждается молвы", „если служеніе музъ не терпитъ суеты", то тѣмъ менѣе можетъ терпѣть послѣднюю душа 111