Бесѣды съ собственнымъ сердцемъ : (размышленія и замѣтки)

ныхъ національныхъ чертъ, чѣмъ во Французской, но если заглянуть въ ея сокровенную душу, то мы увидимъ здѣсь тотъ же міровой революціонный процессъ, вступившій въ новую стадію своего развитія. Русская революція смѣлѣе, чѣмъ какая либо изъ предшествующихъ ей, выступила со своей всемірной миссіей и съ углубленной радикальной программой. Ея идеологи не хотѣли видѣть въ ней только повтореніе „классическихъ образцовъ", всегда кончавшихся компромиссомъ. Она съ самаго начала поставила своей задачей отреченіе отъ стараго міра и созданіе абсолютно новаго строя общественной жизни — съ новыми идеалами и новыми методами общественнаго строительства. Ея цѣлью было не только открыть новую страницу въ міровой исторіи, но совершенно порвать связь съ послѣдней и создать новую землю съ новымъ человѣкомъ, апоѳеозъ котораго она поставила въ центръ своей догмы. Исходя изъ принципа, что „паѳосъ разрушенія есть паѳосъ созиданія", она съ яростію фуріи устремилась на весь прежній политическій общественный и нравственный порядокъ жизни, желая сокрушить его до основанія. Тутъ сказалась исконная максималистическая русская дилемма: „Все или ничего", или лучше сказать „все или долой все". Замѣчательно, что не только Нечаевъ — этотъ „разрушитель" по преимуществу, но и идеалистъ Герценъ съ какимъ то демоническимъ сладострастіемъ предвкушалъ эту картину общаго крушенія, которое должна принести съ собою русская революція. „Или вы не видите... — говоритъ онъ... — новыхъ варваровъ, идущихъ разрушать. Они готовы, они, какъ лава, тяжело шевелятся подъ землею внутри горъ. Когда настанетъ ихъ часъ, Геркуланумъ и Помпея исчезнутъ, хорошее и дурное, правый и виноватый, погибнутъ рядомъ..." „Что выйдетъ изъ этой крови — кто знаетъ; но что бы ни вышло, довольно, что въ этомъ разгарѣ бѣшенства, мести, раздора, возмездія погибнетъ міръ, тѣснящій новаго человѣка, мѣшающій водвориться буду9 129