Битеф

li pitanju je bila. naravno, tragična pesnička sudbina. U dvorani bi odjednom. neočekivano za gledaoce, skočila devojčica i uzviknula nešto kao: Zar če zaista stradati? Zar ne može da mu se pomogne? Nije govorila glasom potomaka nego je izgledalo kao da pita и svoje ime. Jednostavno. iskreno, neizveštačeno pitanje devojčice prodiralo je u ekspresivna pozorišnu fakturu. Možda je baš to bio prvi životni moment koji sam stvorio na sceni? M. S.: Od Vilnusa do Lenjingrada putuje se celu noč. Od Lenjingrada do Moskve isto noč. Kad je nedavno gostovalo Kaunasko pozorište. srela sam jednu poznatu glumicu koja je prethodne večeri videla Vagončič i uzbudeno mi je rekla: Znate, pred kraj predstave poželela sam da iskočim na pozornicu i viknem: , Treba im nekako pomoči, zar ne može nista da se uradi!’ Izmedu ta dva pitanja prošlo je dvadesetpet godina. Prvo je bilo namešteno, drugo se rodilo samo. ali je ostalo nepostavljeno. Koliko je vremena potrebno za odgovor? Noč putuje. Kuda? □ Teatralnaja žizn, jun 1984.

Актер, «снятый с полки» Шел прогон в МТЮЗе. Без программок: все и так знали, куда пришли - на Записки из подполья Камы Гинкаса. Но кто играет, было неизвестно. И вот в слабом луче света появился актер... ...Его лица не видно. Пластика, нервная ломкость жестов, каждый из котофых состоит из сотен, маленьких движений; наконец, голос, колдующий над фразой, будто она рождается прямо здесь, сейчас, на наших глазах, - все это визитная карточка Виктора Гвоздицкого. Импровизация - его естественное состояние. Он способен на эксцентрическую непредсказуемость, близкую к чуду. Его тело кажется инструментом, на котором играет виртуоз. Можно рецензировать достойную работу режиссера, а можно задуматься о судьбе исполнителя главной роли и практически единственной роли Записок из подполья. Распорядись жизнь иначе, имя Виктора Гвоздицкого, возможно, было бы среди лидеров rea-

трального Олимпа. Он мог бы стать властителем дум, символом поколения, каким, например, был для шестидесятников Сергей Юрский после роли Чацкого в Горе от ума. Но в семидесятых трагедия изгонялась со сцены. Ни театр, нй экран не нуждались ни в трагических личностях, ни в злодеях - а именно таков актерский диапазон Гвоздицкого. Время не принесло ему громкой славы. Но и сохранило его зрителей от разочарований, которые в последнее время мы часто испытываем на спектаклях вчерашних кумиров. Рукописи в конце концов появляются из столов. Фильмы снимаются с полок, иногда даже при жизни их создателей... Но время актера необратимо. Поэтому я зову нас не столько на спектакль «Записки из подполья». Я зову вас посмотреть на удивительного актера. □ Московские новости, 4 дек. 1988 г, Галина Аксенова