Богомолье

167 съ кашей и съ морковью, нынче горячія колобашки, и родныхъ такъ не принимаютъ. Пьемъ чай съ горячими колобашками, птички поютъ въ саду. Ѳедя чѣмъ свѣтъ поднялся, просвирный леестрикъ правитъ: всѣхъ надо расписать — кого за упокой, кого за здравіе, кому просвиру за сколько, дѣло нелегкое. — Соломяткина-то забыли, въ Мытищахъ-то угощалъ.. . — припоминаетъ Горкинъ, — припиши, Ѳедя: раба божія Евтропія, за пятачокъ. Приписываемъ еще Прокопія со чады — трактирщика Брехунова, — супруги-то имя позабыли. Вспомнили, хорошо, раба божія Никодима, Аксенова самого, и при немъ дѣвицу Марію, — ласковая какая барышня! — и молодчика, погналъ-то который насъ: Савка сказалъ, что Васильемъ Никитичемъ зовутъ, — просфору за полтинникъ надо. И болящаго Михаила приписали, разслабнаго, за три копѣйки хоть. Увидимъ — отдадимъ, а то и сами съѣдимъ за его здоровье. Упаси Богъ, живыхъ бы съ покойниками не спутали, непріятности не избыть. Напутали разъ монахи, записали за здравіе Ѳедосью, а Ѳедссея за упокой, а надо наоборотъ было; хорошо — дома доглядѣли, выправили чернилками, и то боялись, не вредныя ли: тутъ чернилки изъ орѣшковъ монахи сотворяютъ, а въ Москвѣ, въ лавочкѣ, кто ихъ знаетъ. Идемъ въ Лавру съ большой корзиной, ягоднойпудовой, — покупали въ игрушечномъ ряду, объ столбикъ били: крѣпокъ ли скрипъ у ней. Отецъ-просфорникъ велитъ Санѣ-Заикѣ понаблюсти, — выпросили мы его у отца-квасника помочь-походить съ нами, святыни поглядѣть, намъ показать, — а намъ говоритъ: — Онъ съ писцами просфорки всѣ провѣритъ и къ вамъ подойдетъ... а вы покуда идите, наши соборы-святыни поглядите, а тутъ ноги всѣ простоите., ждамши.