Босния, Герцеговина и Старая Сербия

164 долина составляетъ нахію (волость) Колашинъ. Есть другой Колашинъ, не въ дальнемъ разстояніи отсюда, въ южномъ углу Герцеговины, близъ Черной Горы. Изъ Герцеговинскаго Колашина, говорятъ, выселилась въ давнишнее время толпа христіанъ, гонимыхъ мусульманами, и заняла долину подъ Мокрою Горою, на Албанской землѣ. Въ новой колоніи считаютъ теперь до 300 домовъ, и нѣтъ въ ней ни одного мусульманина: все православные. Колашинцы отъ роду не видали у себя путешественника. Единственные гости, какіе у нихъ бываютъ, сборщики податей и мультезимы (откупщики десятины) съ своими кавазами. Наше посѣщеніе ихъ столько же удивило, сколько мало обрадовало. На проводника нашего посыпались упреки: «Зачѣмъ ты привелъ ихъ сюда? Ты знаешь, мы люди бѣдные, ничего не имѣемъ. Лучше поведи ихъ въ ханъ: вѣдь, до хана близко» (а до хана мы не доѣхалп бы до полуночи). Мы стали спрашивать: «Есть ли молоко?» Нѣтъ! «Принесите хлѣба»: Нѣтъ! «Зарѣжьте барашка, мы заплатимъ хорошо»: Куда намъ имѣть барашка! Однако мы спокойно расположились подъ навѣсомъ одной чистенькой избы. Видя, что мы люди смпрные, не шаримъ по избамъ и не грабимъ, Колашпцы стали глядѣть менѣе негостепріимно. Тогда имъ сказали на ухо, что, дескать, пріѣхалъ господинъ, что этотъ господинъ Рпштянпнъ (христіанинъ, т. е. православный), и что онъ «Московъ». Удивленіе ихъ не только не исчезло, а усилилось, но приняло характеръ радостнаго изумленія и любопытства: во-первыхъ, они никогда не видали Москова, хотя много слыхали про него; во-вторыхъ, имъ казалось странно, какимъ образомъ человѣкъ можетъ быть вмѣстѣ и Риштянинъ и господинъ, и приказывать вооруженнымъ Туркамъ-кавазамъ, какъ свопмъ слугамъ. Все село сбѣжалось глядѣть на мою личность; и хотя личность эта уже попривыкла въ Турціи быть предметомъ вниманія, какъ заморскій звѣрь въ клѣткѣ, по все же это было ей не совсѣмъ пріятно. Любопытство не помѣшало, однако, моимъ Колашинцамъ