Босния, Герцеговина и Старая Сербия

24 легче не будетъ: потому что онъ, хотя безъ ОФФпціальной должности, останется все-таки по своему аристократическому положенію и богатству, главою Мусульманъ во всемъ Требпньскомъ округѣ. Я занялся самимъ Хаджи-бегомъ, п не упомянулъ о лицахъ, которыя мы встрѣтили въ его домѣ. Они показались намъ очень характеристическими, но долго описывать ихъ я не стану. Тутъ былъ мудиръ СуторинСкій (Суторино — маленькая крѣпостца на той узкой полосѣ Турецкой земли , которая вдается клипомъ въ Австрійскія владѣнія и доходитъ до самаго берега Каттарскаго залива), мудиръ Суторпнскій, говорю я, — настоящій чиновникъ Османли, котораго въ домѣХаджп-бега сажали на единственный имѣвшійся тамъ стулъ и который при пер вомъ же словѣ разговора съ нами объявилъ намъ, что онъ не ѣстъ пальцами, а имѣетъ въ Суторинѣ вилку: впрочемъ трусъ удивительный , какъ настоящій чиновникъ Османли , такой трусъ, что онъ, при первой вѣсти о возстаніи Христіанъ въ Герцеговинѣ, бросилъ свою крѣпость и бѣжалъ въ Черногорію, увѣренный, что только подъ покровительствомъ Черногорскаго князя будетъ безопасенъ отъ преслѣдованія мятежныхъ раій. Тутъ былъ сумрачный, молчаливый , желтокожій съ орлинымъ носомъ и ястребиными глазами Албанецъ, бпмбаши (маіоръ), начальникъ башп-бузуковъ'), Тосковъ, содержавшихъ караулы по Черногорской границѣ; Албанецъ, который вышелъ вдругъ, какъ бы силою волшебнаго слова, изъ своей апатіи, когда я произнесъ въ разговорѣ имя «Гегп»: «Гегп»! воскликнулъ онъ, и глаза у него заискрились, и онъ дико захохоталъ: «Гегп — да это самой подлый народъ на свѣтѣ: въ головѣ мозгу нѣтъ, нѣтъ въ сердцѣ вѣры и правды, только п думаютъ, какъ бы убить пли ограбить человѣка»! Многимъ едва ли извѣстно, что Албанскій народъ раздѣляется на два 1) Иррегулярной милиціи.