БЪлградкий Пушкинский сборникь

383

кость лицейской поэзи Пушкина переходить въ меланхолическя медитащи, предвозвьщающия элеши Ленскаго. Раздумья эти нав$яны также французской лирикой ХУШ вЪка — Парни, Мильвуа, отчасти Вольтеръ. Поэтъ видитъ, какъ склоняется роза надъ быстротекущей р$кою временъ. Любовныя утБхи его обманули, какъ Фавна изъ пасторали —

Печально младость улетитъ

И съ ней увянутъ жизни розы, Но я, любовью позабытъ, Любви не плозабуду-ль слезы!

Аллегорическая роза окрашивается въ цв$тъ Меланхол!и осыпается: —

Опали вы, листы вчерашней розы,

Не доцвфли до завтрашнихъ лучей! Умчались вы, дни радости моей! Умчались вы! Невольно льются слезы, И вяну, я на темномъ утрЪ дней.

Напрасно вЗтеръ — „любовникъ рощицъ и луговъ колышеть розой полевою, летя съ тБнистыхъ береговъ“ — ничто уже не въ силахъ разсфять грусть поэта. Въ стансахъ, навЪявныхь Вольтеромъ, Пушкинъ-лицеисть жалуется на то что м5сто пламенной любви позналъ лишь ея прохладное отображен!е — дружбу —

Она любви подобна милой

Въ одной лишь н-жности была.

Я ей принесъ увядши розы Веселыхъ юношества дней

И вслЪдъ пошелъ, но лилъ я слезы Что могъ идти во слЪдъ лишь ей!

И трудно сказать, гдЪ кочается милая условность франпузской поэзи конца ХУШ и начала ХХ вЪка, и гдЪ начинается подлинно-выстраданное чувство. Все мфшается, гармонизируется Аполлономъ. Всеже священный цвЪтокъ Афродиты — алая роза — въ раннихъ стихахь Пушкина ошущается какъ аллегория, чье содержан!е чувственно, несложно, традищонно.

Интересно отмЪФтить что риема „розы“ въ лицейскихъ стихахъ чаще всего вызываетъ „слезы“. Черезъ много лЪтъ въ „Евгении ОнФгинЪ“ прозвучитъ всЪмъ памятная шутка —

И воть уже трещатъ морозы И серебрятся средь полей...