Вечерній звонъ : повѣсти о любви

12 какой-нибудь живой дѣвушки. Значитъ, и на землѣ возможна такая красота... Федя отвергалъ принципіально вѣру въ Бога и небеса, въ церковь не ходилъ, вообще заявлялъ себя атеистомъ, какъ всѣ передовые студенты того времени, но однажды ночью, когда я давно уже былъ въ постели, а Федя бодрствовалъ, готовясь къ экзамену по анатоміи человѣка, я, къ своему величайшему изумленію, высунувъ голову изъ подъ простыни, собственными глазами узрѣлъ совершенно непонятное: Федя, походивъ по комнатѣ съ папиросой въ зубахъ и съ черепомъ въ рукѣ, остановился, устремилъ взоры на свою копію мадонны и, вздохнувши, перекрестился на нее трижды... Это было тѣмъ болѣе невѣроятно, что Федя имѣлъ среди насъ репутацію революціонера... Надо признаться откровенно, что, подъ вліяніемъ Феди, и самъ я началъ чувствовать тяготѣніе къ его мадоннѣ... Однако мое тяготѣніе было самаго земного свойства. Я не боготворилъ, а любовался, при чемъ всегда чувствовалъ досаду: лучше, если-бы она показала свои глаза, которые безъ сомнѣнія — прекрасны... И вотъ, представьте себѣ, — мы съ Федей видимъ живую мадонну Гирляндайо! Случаются-же на свѣтѣ такія чудеса! Можно съ ума сойти отъ удивленія и восторга. Нимба, конечно, надъ головкой этой, живой, не было, но вмѣсто него была модная тогда шляпа изъ золотистой соломки, тарелочкой, очень похожая на вѣнецъ святости. Въ остальномъ полное сходство: костюмъ тѣхъ-же цвѣтовъ: внизу темно-малиновое, поверху синее. И пряжка на груди! И ушко розовое изъ-подъ паутиновой вуали намѣчается... Поразительно! Федя вытаращилъ глаза и замеръ. Точно улетѣлъ въ небеса. Потомъ опомнился и сталъ проявлять острое безпокойство: чудное видѣніе исчезло. Точно все это только приснилось.