Вечерній звонъ : повѣсти о любви

27 здѣсь! Однако не забывай, что говоришь съ женщиной весьма хрупкой конструкціи! — добавилъ онъ какъ-бы въ напутствіе... Когда я вошелъ въ комнату, мадемуазель Гирляндайо сидѣла на Фединой кровати, около спасенной собаки, и напоминала прекрасную преступницу, ожидающую страшнаго приговора. Она робко, съ молчаливой мольбою, вскинула на меня взоръ свой и поняла, что надежда на мой отказъ отъ дуэли не оправдалась. — Федоръ Павловичъ Троянскій передалъ мнѣ въ краткихъ словахъ ваше требованіе ко мнѣ... — Просьбу! Мольбу!., а не требованіе... — поправила меня дѣвушка. Я повторилъ свои доводы, препятствующіе мнѣ отказаться отъ дуэли. — Пусть это сдѣлаетъ... вашъ... я не знаю, женихъ или кузэнъ. Тогда другое дѣло, но... Я не желаю носить позоръ труса... — Вамъ это сдѣлать легче, чѣмъ моему... кузэну! Вы знаете, что такое въ военной средѣ честь мундира? — Полагаю, что честь человѣка много выше чести мундира! — Васъ никто не посмѣетъ обвинить въ трусости! Вы доказали публично свою геройскую храбрость... и вотъ эта собака будетъ вѣчнымъ тому доказательствомъ! Вы спасли собаку и этимъ доказали не только храбрость, но и... свою гуманность... или... свою сострадательность ко всякому живому существу! Слово „гуманность" рѣзнуло мое ухо, а отнятая у Феди заслуга спасенія пса — удивила и возмутила: — Вы ошибаетесь: эту, какъ вы изволили выразиться, гуманность проявилъ не я, а Федоръ Павловичъ Троянскій! А затѣмъ признаюсь откровенно: я никогда не сталъ-бы рисковать жизнью изъ-за собаки... — Извините... Я такъ... въ такомъ состояніи, что уже все перепутала... Но вы принимали участіе... бы...