Вечерній звонъ : повѣсти о любви

а кестръ инструменты свои настраиваетъ, а — душа уже настораживается, полная радостныхъ ожиданій. Это у насъ называется — солнце на лѣто, зима — на морозъ. А потомъ и начинается эта музыка. Спеова — пьяниссимо. Что-то и грустное и радостное, на однѣхъ скрипкахъ. Постепенно къ этой тихой грустной радости скрипичнаго пьяниссимо начинаютъ несмѣло другіе кроткіе инструменты приставать: застонетъ віолончель, вздохнетъ, какъ Эолова арфа, цитра, вскрикнетъ волторна, потомъ взрывъ радости подъ барабаны и литавры и все кресцендо и кресцендо... Однимъ словомъ — у насъ симфоническій концертъ, а въ Италіи — военный духовой оркестръ, исполняющій бравурный пѣхотный маршъ... Что толку, если чашу весенней радости осушишь единымъ залпомъ? У насъ пьешь ее—-глоточками, хлебочками... Глотнешь и полюбуешься, какъ искрится радость весенняго вина. Душа мѣсяца три въ весеннемъ опьяненіи пребываетъ! Душа, какъ цвѣтокъ, постепенно раскрывается, чтобы потомъ вмѣстѣ съ яблонями, вишнями и черешнями зацвѣсти бѣло-розовой радостью преображенія! У насъ зима и весна — какъ два одинаково сильныхъ богатыря, долго борятся и одолѣть другъ друга не могутъ. То морозъ, то оттепель. То пасмурно, снѣговая крупа колючая съ нахмурившихся небесъ валится, то небесная синева и лазурь съ изумрудными облачками, а солнышко такъ пригрѣваетъ, что смѣяться хочется. А потомъ — побѣда: морозы — къ черту. Имъ на смѣну — Снѣготалъ и Водолей. Звенятъ и гремятъ ручьи и потоки; лужи, днемъ голубыя, къ вечеру румяными дѣлаются; сосульки плачутъ и звенятъ, какъ разбитое стекло, отваливаясь отъ крышъ и карнизовъ. Голуби воркуютъ, коты на крышахъ серенады поютъ и въ голубѣющихъ небесахъ разная прилетная птица съ юга тянется вереницами. Видно, и птица знаетъ,что нигдѣ нѣтъ такой красоты и приволья, какъ на нашей родинѣ !...