Въ раздвинутой дали : поэма о Россіи

Въ оконцахъ свѣтъ зари. Играетъ позолота. Вѣдунъ перебиралъ перебѣганья струнъ. Онъ пѣснь о Солнцѣ пѣлъ. Живетъ та пѣсня, Дайна. Мнѣ чудится, тотъ сонъ мнѣ снился не случайно. Не черный звался онъ, а Бѣлый Чаровникъ, И было передъ нимъ Волшебное Болото, Завороженное. Въ лѣсу и гулъ, и кликъ. Ломаетъ путь кабанъ. Уносится охота. Колдунъ поетъ свой сказъ, лелѣя струнный звонъ, Въ немъ путь, и пѣнный валъ, и черный дубъдраконъ. Пѣвучій длился сказъ. Въ глухомъ лѣсу усадьба. Въ ней много комнатокъ. Полна богатства клѣть. Яруютъ медъ и хмѣль. И въ яркой яри свадьба. Какъ лебединую отрадно пѣсню спѣть! Любимый — не любимъ. Прощай, моя дубрава. Иду я въ край иной. Предъ смѣлымъ всюду слава, Иди, буланый конь. Люблю я звукъ копытъ. Ужь домъ родной — какъ дымъ, за синей гранью взгорья. Въ морской душѣ восторгъ морской не позабытъ. Впередъ. За ширь степей. Чу, рокотъ Черноморья. И баламутилъ онъ, съ конемъ, и тамъ, и тутъ. Мой прадѣдъ, дѣдъ отца, смѣльчакъ, боецъ, Балмутъ. Какъ перелился сонъ и сталъ былымъ, столь явнымъ, Отъ моря Чернаго плеснула кровь куда? Нѣтъ, не назадъ въ Литву, къ убѣжищамъ дубравнымъ, За лѣсомъ Муромскимъ — любви зажглась звѣзда. И сонъ того я сна. А гдѣ проснусь? Не знаю. Хочу къ невѣдомо-единственному краю! 174