Въ раздвинутой дали : поэма о Россіи

Двѣнадцатый годъ. Изъ зсѣхъ намъ разсказовъ желаннѣй и слаще О первой любви разсказъ. Въ ней звукъ небывалый и свѣтъ настоящій, Колодецъ бездонный единственныхъ глазъ. Изъ всѣхъ многозвѣздныхъ сверканій и гроздій Вечернюю — первую — любимъ звѣзду. Кузнецъ, чьи—для Святокъ алмазные гвозди, Декабрь нашъ — двѣнадцатый мѣсяцъ въ году. Чтобъ вникнуть въ скрижали Гаданій и сновъ, Въ ночи мы избрали, Издревле, изъ дали, Двѣнадцать часовъ. Россіи, чьи мощны и чащи, и рѣки, Чьи горы небесный прорѣзали сводъ, Вѣщанье навѣки Двѣнадцатый годъ. Что Римъ мнѣ! Что Галлы! Что рьяная Спарта! Свѣчой мы копѣечной были сильнѣй. Въ игрѣ тутъ была ворожебная карта. Россія — Москва — приняла Бонапарта Такой безоглядностью ярыхъ огней, Что побылъ въ Москвѣ —и законченъ былъ въ ней. Пыланьемъ того рокового пожара, Тѣмъ вскрытіемъ льда, все разлитіемъ силъ, Какъ Божьимъ напиткомъ, наполнилась чара, 29