Въ раздвинутой дали : поэма о Россіи

Отецъ. О, мой единственный, въ лѣсныхъ возросшій чащахъ, До бѣлой старости, всѣхъ дней испивъ фіалъ, Средь проклинающихъ, среди всегда кричащихъ, Ни на кого лишь ты ни разу не кричалъ. Воспоминанія, какъ зерна свѣтлыхъ чотокъ, Перебираю я, сдвигая къ кругу кругъ, И знаю, что всегда ты божески былъ кротокъ, Какъ тишь твоихъ полей, какъ твой зеленый лугъ. Но, угли шевеля въ полупотухшихъ горнахъ, Припоминая все, душой, за часомъ часъ, Я вижу, какъ въ глазахъ, въ твоихъ, какъ полночь, черныхъ, Въ молчаніи пылалъ огнепалимый сказъ. Ты наложилъ печать, нѣтъ, крѣпкихъ семь печатей, На то, что мучило, и яснымъ былъ всегда, Какъ зыбь листвы ясна, въ лѣсу, на срывномъ скатѣ, Какъ ясной зрится намъ глубокая вода. И я горю сейчасъ тоской неутолимой, Какъ брошенный морякъ тоской по кораблю, Что не успѣлъ я въ дняхъ, единственный, любимый, Сказать тебѣ, отецъ, какъ я тебя люблю. 6* 83