Грамматика любви : избранные разсказы

33 Бородатый, лохматый, съ выпуклыми кровянистыми глазами и хрипучимъ голосомъ, видъ онъ имѣлъ шальной. Игнатъ поставилъ сундукъ у двери, сѣлъ къ столу. Дѣвка, поджавъ руки, стояла у печки. А Марей, попросивъ закурить, затягиваясь такъ, что дымилась вся его борода, говорилъ: — Хозяйку твою видалъ... Видалъ, какъ же... Изъ церкви шла... Дома жить не пожелала, все у господъ... Ихъ давно нѣтути, въ Москвѣ, говорятъ, она приказчика согнала, всѣмъ домомъ правитъ, въ икономки записалась... Не по закону живетъ, не по закону... — Знаю, знаю, — сказалъ Игнатъ, что-то думая, выскребая ногтемъ грязь изъ трещинъ стола. — Извѣстно, знаешь... Ну, потращаешь — броситъ. Потращать можно... Я вотъ и свою просваталъ, да робость беретъ... Онъ вдовецъ, вдовый... Да ну-ка откажется? На кой, молъ, чортъ нужна такая-то... А она хоть чисто сказать не можетъ, а на черную работу хороша, не покорю... Ты вотъ подхватилъ хорошую, анъ дѣло-то хуже вышло... Не пара, значитъ, оказалась. Руби, значитъ, древо по себѣ... — Я сундукъ у тебя пока оставлю, — сказалъ Игнатъ, не поднимая глазъ. — Это можно... Оставь... Оставить можно, — согласился Марей. И на порогъ вышелъ проводить Игната. Морозило, яснѣло. Темно синѣя въ вышинѣ, межъ облаковъ, расчищалось небо. Мѣсяцъ, яркій, полный, выкатывался на просторъ, косая бѣлая туча съ оранжевымъ полукругомъ, падавшимъ на нее отъ мѣсяца, сдвигалась къ горизонту, къ сѣверо-западу. Тѣни отъ водовозокъ стали рѣзче, улица заискрилась. — Зима обозначается, — хрипло сказалъ Марей, высовывая голову изъ низкой двери темныхъ сѣнецъ на свѣтлую улицу и вдыхая пахучую свѣжесть. И опять твердымъ шагомъ пошелъ Игнатъ, не поворачивая завязанной башлыкомъ шеи. Пройдя версты двѣ по деревнямъ, выйдя на лугъ, на дорогу въ гору, онъ И. Бунинъ. 3