Грамматика любви : избранные разсказы

66 моталъ. Мухи сонно и угрюмо шумѣли въ рѣшетахъ и ситахъ, развѣшанныхъ на стѣнѣ возлѣ печи. А солдатъ что-то кому-то разсказывалъ, хвастался, что онъ, въ силу своего значенія, „присвоитъ" къ какому-то барину какогото Якова Ивановича... Но гдѣ отецъ, Евгенія? Парашка повернулась, вышла въ сѣнцы, на порогъ. Высокая теплая луна ярко сіяла среди матовыхъ облачныхъ громадъ. Противъ порога стоялъ, держа въ одной рукѣ поводъ, въ другой кнутъ, мѣщанинъ, сзади него — его высокая лошадь подъ сѣдломъ. Лицо его отъ луннаго свѣта мѣняло выраженіе. — Отецъ твой совсѣмъ готовъ, на девятомъ обручѣ съ усмѣшкой сказалъ онъ онѣмѣвшей отъ страха Парашкѣ. — Сейчасъ встрѣтилъ во ржахъ: пьянъ хоть выжми, буровитъ — „въ село иду", а Евгенія его назадъ тащитъ... Парашка молчала. Онъ бросилъ поводъ, взялъ ее ледяную руку въ свою, горячую и крѣпкую, втянулъ ее въ темныя сѣнцы. Она вошла, упираясь. Онъ прижалъ ее, тупо глядѣвшую черезъ его плечо на дымно-зеленую полосу луннаго свѣта, падавшую сквозь дыру крыши въ темноту, притиснулъ къ холодной каменной стѣнѣ и сталъ цѣловать ея лицо, приговаривая: — Погоди, за ради Бога погоди... „Энтихъ нѣту ужъ дёнъ, что летѣли стрѣлой, что любовью насъ жгли, что палили огнемъ"... Я памяти по тебѣ лишился! Увезу тебя въ Ростовъ, повѣнчаюсь тамъ съ тобой, вдаримся мы въ степи, на Кавказѣ, — на однихъ лошадяхъ тысячи наживемъ... Лучше всякой модистки будешь наряжена! Она вспомнила его такимъ, какимъ увидала впервые, — среди овецъ и собакъ, на старомъ, тавреномъ киргизѣ,—обняла его за шею одной рукой, вся задрожала отъ счастья и нѣжности, спрятала лицо на его груди. Потомъ рѣшительно, порывисто обняла его обѣими руками... VI Придя въ себя, она долго сидѣла въ этомъ темномъ углу на соломѣ. Мѣщанинъ пытался цѣловать ее, что-то торопливо говорилъ. Она оттолкнула его, замотала голо-