Грамматика любви : избранные разсказы

70 — Здравствуй, — сказалъ онъ негромко, останавливаясь у порога. — Никого нѣту? — Никого, — отвѣтила Парашка, чуть шевельнувъ поблѣднѣвшими губами. — Дѣло есть. Пойдемъ за избу, подъ дубки. Онъ говорилъ, какъ мужъ, какъ близкій, какъ власть имѣющій, какъ человѣкъ, съ которымъ у нея уже есть нерушимая связь и тайна. Она поняла и то, что не за однимъ дѣломъ зоветъ онъ ее. И вдрз^гъ сладко и жутко захолонуло сердце отъ властной простоты его приказанія, отъ предчувствія, что сейчасъ опять будетъ то, что показалось ей въ первый разъ такимъ ужасньімъ. Сладкое головокруженіе вызвало даже сознаніе преступности, какойто противоестественности того, что сейчасъ будетъ, и той покорности, съ которой она, какъ настоящая любовница, должна встать и итги за нимъ. И она молча встала и пошла... Потомъ онъ твердо, кратко, оглядываясь, сказалъ ей, зачѣмъ пришелъ: она должна помочь ему свести съ отцовскаго двора двухъ кобылъ и бѣжать съ нимъ въ Ростовъ. Она не удивилась и спокойно отвѣтила, не поднимая глазъ: — Хорошо. Солнце опускалось за усатыми колосьями, среди которыхъ они сидѣли на межѣ, и осыпало остинки колосьевъ золотистой пылью. Отъ большой дороги, съ юго-востока чуть тянуло мягкимъ вѣтромъ близкаго іюля, рабочей поры, когда такъ ровна и матова сз^хая синева неба, и мягко жужжали сухія, жесткія подкрылія опускающихся на колосья и качающихся на нихъ рыжихъ хлѣбныхъ ж}шковъ. Никаноръ говорилъ такъ: ровно черезъ недѣлю Устинъ Заѣдетъ въ ночь на Тихвинскзчо ярмаркз^, возьметъ и Володю съ собой, а вернется только позднимъ вечеромъ; все это онъ, Никаноръ, доподлинно знаетъ, такъ какъ обѣщалъ Устину тоже быть на ярмаркѣ и помочь ему продать жеребца. Значитъ, въ обѣды, когда ни души не будетъ въ поляхъ, можно спокойно вывести кобылъ со двора, привязать ихъ къ телѣгѣ и гнать что есть духу по про-