Елань : разсказы

10 былъ ярославецъ. Ярославцы, вы сами знаете, русскіе американцы. Очень они простосердечны. Однако, про ихъ простоту не даромъ сложилась поговорка: ярославская простота, что мордовскій лапоть: о восьми концахъ. Онъ вдругъ и говоритъ государю: — Батюшка-царь, знаю, что ты подобно солнцу всѣмъ даришь радость и тепло и свѣтъ и негоже твоимъ подданнымъ дѣлать тебѣ подарки. Однако, позволь, императоръ, заплатить тебѣ маленькій должокъ. Государь удивился. — Что ты, Бырдинъ, за пустяки говоришь? — Оно, конечно, пустяки, батюшка, а вотъ отмѣнилъ ты крѣпостное право. Освободились мы, русскіе мужики* и многіе въ люди вышли, слава Тебѣ, Господи. Самъ ты изволилъ мою конюшенку похвалить. Ужъ позволь, Государь, привести тебѣ въ Питеръ трехъ сѣренькихъ лошадокъ? Императоръ позволилъ. И, правда, доставили бырдинскіе молодцы въ государеву конюшню тройку отмѣнныхъ сѣрыхъ жеребцовъ. II ВЕЛИКІЙ РАЗМАХЪ. Послѣ Бырдинскихъ, извините за выраженіе, миѳологическихъ временъ — такъ продолжаетъ бесѣду Н. К. Черкасовъ, — пошло вскорѣ рысистое русское дѣло впередъ огромными шагами, точно надѣло семимильные сапоги-скороходы. Строже сталъ учетъ рѣзвости, • дойдя отъ четверти секунды до десятыхъ долей. Бѣговыя дорожки становились съ каждымъ годомъ все точнѣе и ровнѣе. Въ Москвѣ бѣга съ Прѣсни перешли на Ходынское поле; въ Петербургѣ — съ Невы на Семеновскій плацъ. Бѣговыя дрожки и санки отошли въ область преданій. При мнѣ уже на дрожкахъ ѣздили только прикащики хлѣборобныхъ губерній, а на легонькихъ санкахъ извощики, да купеческіе