Елань : разсказы

28 Пороковъ нѣтъ. Бѣжитъ лошадь, но это не „Ирисъ" и не „Лавръ". Трехлѣткомъ на верстовомъ заѣздѣ мало чего показалъ. — А, ну, и дадимъ „Ореола". Да и что съ мальчугановъ драть сразу десять тысячъ? Имъ на конфеты ничего не останется. Такъ ты распорядись, чтобы расплата шла изъ призовъ, которые „Ореолъ" возьметъ. Да отъ меня поклонъ княжатамъ передай. И что же вы думаете? Одними весенними призами Константиновичи съ Телегинымъ поквитались. Оказалъ себя „Ореолъ" первокласснымъ рысачкомъ. Телегинъ, какъ-то потомъ сказалъ, шутя, Черкасову, когда рѣчь зашла объ „Ореолѣ": — Признайся, Николай Кузьмичъ, обвелъ ты меня тогда съ „Ореоломъ" вокругъ пальца? — Былъ тотъ грѣхъ, Николай Васильевичь. Мальчики ужъ больно симпатичные. Да и любовь къ лошадямъ такая горячая... — Да ладно, ладно. Радъ, что рысакъ въ хорошія руки попалъ. Телегинъ широко на бѣговое дѣло смотрѣлъ. Это была для него не личная забава, не утѣха гордости, или тщеславія, не прибыльное занятіе. Нѣтъ! Лелѣялъ онъ грандіозныя мысли, во всероссійскомъ патріотическомъ планѣ. Давнишней мечтой его было устроить новый строго нивеллированный ипподромъ, но не въ столицахъ, а гдѣ нибудь на югѣ, въ Одессѣ, напримѣръ, или въ Севастополѣ, гдѣ воздухъ теплѣе и легче, и насыщеннѣе кислородомъ, отъ близости моря, гдѣ нѣтъ сѣверныхъ тяжелыхъ атмосферныхъ давленій. — Тамъ, — говорилъ онъ,— русскій рысакъ, въ условіяхъ, недалекихъ отъ калифорнійскихъ, утретъ носъ американскимъ рысакамъ, и покажетъ себя въ истинномъ блескѣ. Вотъ оно — дѣло государственное!