Записки Русскаго научнаго института въ Бѣлградѣ

914 3

еня Добролюбова Герцень собственно согласенъ: „Нельзя не раздЪлять здоровый, реалистический взглядъ, который въ послЪднее время, въ одномъ изъ лучшихъ русскихъ обозр$нй сталъ выбивать тощую, моральную точку зр$н1я на французсюй манеръ, ищущую легкой отвЪтственности въ общихъ. явлен!яхъ. Историческе слои, такъ же худо, какъ геологическ!е, обсуживаются уголовной палатой. И люди, говоряцшше,. что не на взяточниковъ и казнокрадовъ слдуеть обрушивать громы и стрфлы, а на среду, дълающую взятки зоологическимъ признакомъ цфлаго племени, наприм5ръ безбо‘родыхъ русскихъ — совершенно правы. Но эти строки только кажутся примиряющими возникиий споръ. Герценъ съ. одной стороны тЬмъ же премомъ опредфленя основныхъ чертъь поколБн!я, какимъ пользуется Добролюбовъ, самого его и все его поколБн!е старается охарактеризовать для противопоставлешя „лишнимъ людямъ“ 40-ыхъ годовъ и этимъ беретъ подъ защиту этихъ послёднихъ, а съ другой стороны въ формЪ воображаемаго д1алога изображаетъ основное разлише всего своего мфосозерцашя со взглядами поколЪня, котораго Добролюбовъ для него блестящий представитель.

„Лишнихъь людей“ смЪнили „желчевики“; ихъ создало николаевское воспитаве; они озлоблены, какъ Добролюбовъ, потому что школа сдЪлала ихъ желчными, узкими, “съ рубпами на душЪ“, не зная „ни свободнаго размаха, ни вольно сказаннаго слова“. Значитъ: врачу — исиБлися самъ. Часто это бываеть съ уже начинающими старфть литераторами, что увидя, какъ занимаются новыя теченя мысли, новыя ВЪянйЯ, имъ становится не по себЪ. ВЪдь въ самомъ дБлЪ, годы шли, и свои, доромя имъ теор и принципы съ такимъ трудомъ проводились въ сознан!е, распространялись и проникали наконець въ умы и сердца; неужели же теперь, когда какъ будто улеглась борьба и блещетъ свЪтлая радость побБды, не настало успокоене? Каждому старБющему литератору хочется вЪрить, что разъ наступило наконецъ его признаюе, и нфть больше споровъ, — побЪда эта уже разъ на всегда, потому что она — ничто иное, какъ торжество правды надъ заблужденемъ или прямо ложью. А туть вдругъ!... Что такое? Откуда? И хочется вЪрить, что это лишь болЪзнь, временное увлечене, пройдетъ, избудется... Такимъ болЪзненнымъ и переходнымъ явлешемъ представились Герцену эти желчевики съ Добролюбовымъ во главЪ: „Лишние люди сошли со сцены, за ними сойдутъ и желчевики, наиболЪе сердившшеся на лишнихъ людей“.

Но въ томъ-то и дЬло, что они не только сердятся на лишнихъ людей, но, сопоставляя ихъ съ Обломовымъ, дБлаютъ то, что въ наше время называется вскрыван!емъ классовой принадлежности. Для Герцена „лишн!е люди“