Записки Русскаго научнаго института въ Бѣлградѣ

321

если онъ сомн$вается, то онъ живетъ, то онъ вспоминаетъ, почему сомн$вается, понимаетъ, что ничего не знаетъ, судитъ, что ничего не долженъ признавать безъ провЪрки“ (Ре ишНае Х, 14). „ВнЪ всякаго воображен!я какого либо образа или представлен1я мнЪ абсолютно очевидно, что я есмь, что я это знаю и люблю. Въ отношени этихъь истинъ мн$ ничуть не страшны аргументь! академиковьъ (т. е. скептиковъ), говорящихъ: а что, если ты заблуждаешься? ВЪдь если я заблуждаюсь, то я есмь. Ибо кто не существуетъ, не можеть заблуждаться... Но если мое быте слБдуетъ изъ того, что я заблуждаюсь, какъ могу я заблуждаться въ томъ, что я есмь, разъ для меня достов5рно мое быме изъ самого факта, что я заблуждаюсь?“ (Ре смуйае Бе, ХГ, 26). Но Августинъ, въ противоположность Декарту, сразу же сознаеть, что эта самоочевидность личнаго самосознаня производна отъ иной, болЪе первичной самоочевидности. Мое быте и

мое знане объ этомъ быти — два момента, изъ которыхъ слагается мое самосознане — очевидно предполагаютъ, съ одной стороны, само Быте и, съ другой стороны — само

Знаше или Истину. Первичное Быте, Быте само по себъ есть Богъ; все остальное иметь производное быте, получая его оть Бога, слЪдовательно, существуетъ только заимствованнымъ образомъ. Все остальное (въ томъ числВ и мое я) „хотя и есть, потому что исходить отъ Тебя, но вмЪстЪ съ тьмъ и не есть, потому что оно не то, что Ты“ (Сопе$$101е$ УП, 11). Богъ самъ опредЪлилъ себя въ ветхозавЪтномъ откровении, сказавъ „Я есмь сущий“, и именно это быте Истинносущаго, а не „мое быте“ есть первичная достовЪрность. Столь. же достовфрно быте самой Истины: „Всяк, постигающий, что онъ сомнфвается, сознаетъ нфчто истинное, и ув5ренъ въ томъ, что онъ постигаетъ..., итакъ, всяк, кто сомнЪвается, есть ли истина, имЪетъ въ себЪ н$что истинное, а нфчто истинное не можетъ быть таковымъ иначе, чфмъ въ силу Истины“ (4е уега геШе1опе, с. 39). Именно на этомъ пути, на пути узрЪня самоочевидности истиннаго быт!я, которое вмЪстЪ съ т6мъ есть „внутренн!й свЪтъ“, ‚неизмЪнный СвЪтъ Истины“, произошло релипозное обращене Августина, внезапное раскрыте и усмотр5ше имъ очевиднаго и вЪчнаго присутств!я Бога въ челов$ ческой душ, о чемъ такъ драматически повЪствуетъ седьмая книга его „Испов$ди“: „И я сказалъ себЪ: развЪ. истина есть ничто, только потому, что она не разлита ни въ конечномъ, ни въ безконечномъ пространствЪ? И Ты воззваль ко мнЪ издалека: да, она есть. Я есмь сущ. И я услышалъ, какъ слышатъ въ сердцЪ, и всякое сомнЪне совершенно покинуло меня. СкорЪе я усомнился бы, что я живу, чмъ что есть Истина“ (Сопез10пез, УП, 10). Такова вдохновенная, сердечная религозная ин-

Зап. Русскаго Научн. Инст. 21