Изабранные разсказы

11 я слышу ровный, однообразный шелестъ тихихъ голосовъдолжно быть, необыкновенно смирныя дѣти. Вотъ они уходятъ на прогулку; всѣ они пяти-семи лѣтъ, одѣты въ голубенькія, желтенькія и бѣлыя платьица. Не торопясь, бредя вереницами, удаляются среди березъ по дорожкѣ, вдоль озера. Голоса сзади умолкаютъ; всѣ собираются въ лѣсъ. Это хорошо, пусть идутъ, радостный молодой воздухъ дѣвичьихъ платьевъ, свѣжести и любви, вѣявшій сегодня весь день, уплываетъ съ ними въ глубь лѣса. А ужъ сумерки близки, и бѣлыя березы сонны. Подозрительная тишина. Озеро околдовываетъ, тянетъ. Взоръ въ немъ, въ немъ далеко, и деревья вокругъ какъ будто- слегка заволакиваются нѣжною паутиной; сладкая боль плыветъ въ сердце изъ озера, изъ тѣхъ далей въ водѣ, что уводятъ неизвѣстно куда; изъ тѣхъ зеркальныхъ тумановъ; въ нихъ растаялъ обликъ моего друга, но они видны вонъ тамъ. Качайтесь, качайтесь, сонныя березы, дремли душа сладко, люби... Минуты идутъ. Снова съ другого конца озера негромкіе дѣтскіе голоса; то тамъ, то тутъ, вокругъ свѣтлыхъ водъ, выныриваетъ изъ зелени ребячья головка; вереницами, сплетающимися цѣпями бродятъ маленькія дѣти вокругъ вечерняго озера; а дальше идутъ и тѣ, снова въ домѣ люди, жизнь. Озеро становится обыденнѣе, наша тайна только для насъ. Меня спрашиваютъ, почему я молчу. И снова время. Его набралось уже годъ со смерти Алексѣя. Въ моей жизни перемѣны: это лѣто я въ деревнѣ, въ старомъ нашемъ гнѣздѣ, надъ русской рѣкой, подъ мягкимъ русскимъ солнцемъ. Все здѣсь уходитъ для меня въ туманъ дѣтства. Ребенкомъ я, или кто-то другой, на меня похожій, сидѣлъ у этой же калитки въ частоколѣ, подъ дубомъ, изъ X