Изабранные разсказы

219 лахъ, или личность темная, неясная. Въ саняхъ, за полостью — или второстепенный спецъ, или товарищъ матерой, но тоже второсортный, въ ушастой шапкѣ, вывороченной мѣхомъ курткѣ. Это' начальство ѣдетъ засѣдать, рѣшать, вязать. Съ утра весь день будутъ носиться по Арбату рѣзвые автомобили, снѣговую пыль взрывая и гудя. Чтобъ не было для нихъ ухабовъ, обыватель, илотъ робкій, разгребаетъ и вывозитъ снѣгъ. Барышни стучатъ лопатами; гимназисты тащатъ санки. И солидные буржуи, отдуваясь, чистятъ тротуаръ. Профессора везутъ свои пайки въ салазкахъ; женщины бредутъ съ мѣшками за плечамипутешественницы за картофелемъ, морковью. Въ переулкахъ близъ Смоленскаго торгуютъ молокомъ, дровами, яйцами. Мальчишки выкликаютъ: „Папиросы разсыпныя, Реже, Ява, Ира!" И краскощекіе красноармейцы, молодые люди въ галифэ, брито-сытые, съ красной пентаграммой на фуражкахъ, отбираютъ себѣ Иру. Полусумасшедшая старуха, въ рванной кофтѣ и матерчатыхъ полусапожкахъ, широко разставивъ ноги, бредетъ, съ палкой, и безсмысленно бормочетъ: „Помогите! Помогите Г — и протягиваетъ руку. Старый человѣкъ, спокойный, важный, полузамерзающій, въ очахъ, сидитъ на выступѣ окна и продаетъ конверты — близъ Никольскаго. А у Николы Чудотворца, подъ иконою его, что смотритъ на Арбатъ, въ черныхъ наушникахъ и пальто старо-военномъ, съ золотыми пуговицами, пристроился полковникъ, съ сѣденькими, тупо-заслезившимися глазками, побѣлѣвшимъ носомъ, и неукоснительно твердитъ: „Подайте полковому командиру!" Рыцарь задумчивый, задумчивый рыцарь съ высотъ дома въ Калошиномъ, внизъ глядитъ, на кипѣніе, бѣдный и горькій бѣгъ жизни на улицѣ, и цѣпенѣетъ, въ сѣдой изморози на высотѣ своей. А внизу фуры ѣдутъ, грузовики съ мебелью. Столы, кровати, умывальники; зеркала нѣжно и небесно отблескиваютъ, покачиваясь на толчкахъ. Люди въ ушастыхъ шапкахъ, въ солдатскихъ шинеляхъ, въ курткахъ кожаныхъ въѣзжаютъ и выѣзжаютъ, изъ однихъ домовъ увозятъ, а въ другіе ввозятъ, вселяютъ, выселяютъ, все перерывая, вороша жизнь старую. Туго старой жизни;