--- и смолкли колокола

38 Многое мы съ нимъ вспоминали, много разсказывали другъ другу. Дивился старикъ моей памяти, дивился, что не забыла нашъ „уральскіе языкъ". И въ концѣ концовъ разсказалъ мнѣ о своей жизни до монашества, а главное — о своей матери. Плакалъ старикъ, вспоминая мать. Плакалъ слезами жалости, а плакалъ и отъ умиленія, и отъ благоговѣнія. Много разсказывалъ, но я въ свою очередь хотѣла бы разсказать хоть часть его повѣсти: ужъ очень тяжела она й не мнѣ бы ее писать. Но, думаю, что суждено мнѣ написать хоть маленькое „житіе" одной мученицы. Съ этой мыслію, съ этимъ желаніемъ я и беру въ руки перо. — Жили мы въ Китайскѣ. Знаете, мѣстечко маленькое, но торговое, — главнымъ образомъ хлѣбомъ. Каждую пятницу были базары, на которые свозилась (конечно съ осени) масса пшеницы. Все это скупалось и переправлялось въ Екатеринбургъ. Много было хлѣбниковъ въ городкѣ. Тѣмъ же самымъ занимался и нашъ папашенька. Дѣтей, кромѣ меня, было еще два брата и сестра. Были и старше, были и младше. Въ общемъ, семья была не маленькая. Папашенька былъ человѣкъ суровый, строгій и у маменьки покойной, я думаю (какъ я ее помню), уже кромѣ животнаго страха къ нему ничего не было. А у него къ ней? Да Господь его знаетъГ Если что и было, то онъ, я думаю, не проявлялъ