--- и смолкли колокола

72 Но баба никакъ не придетъ въ себя. — Што-жъ, видно, такъ и не пустишь? заговорйлъ снова голосъ съ улици. Баба дрожала, какъ въ лихорадкѣ, но пошла отворять дверь. — Да неужто это ты, Евстигней? — Я самый и есть. Вотъ пришелъ на васъ посмотрѣть. Да пусти же ты меня въ избу-то, вѣдь я весь продрогъ, — проговорилъ онъ съ досадой. Баба молча дала дорогу гостю. Вошли. Му.жикъ перекрестился и, обращаясь къ женѣ, сказалъ: — Ну, здорово, Марья, Христосъ Воскресе! И они трижды облобызались. — Да какъ же это ты попалъ суды-то? заговорила баба. — Вѣдь тебѣ нельзя здѣсь проживать. — Знаю, что нельзя, — проговорилъ угрюмо мужикъ. — А вотъ захотѣлось мнѣ побывать у себя въ деревнѣ и вотъ ты хоть што дѣлай. — Да вѣдь тебя утрѣ-же заберутъ. — Ну, до утра-то еще далеко, мы до утра-то еще куды катнемъ. — Такъ зачѣмъ же ты шелъ, коли до утра обратно уйдешь? — недоумѣваетъ Марья. — Зачѣмъ? А вотъ за тобой. — За мной? Да куды же я съ тобой пойду? Куды мы ребятъ то дѣнемъ? — Ребятъ пусть міръ кормитъ, — отвѣтилъ угрюмо бродяга. — Да нѣтъ, я не пойду никуды отъ нихъ. Што я, сука какая, што ли, что дѣтей своихъ покидаю ?!