Книга Іюнь : разсказы

— 175 Бородачъ! Бородачъ уходилъ... Спокойно и просто, даже газету прихватилъ. И глазъ на Лизу не поднялъ . И это послѣ всего того, что было! Какіе странные бываютъ на свѣтѣ люди... Въ пять часовъ вышли на вокзалъ обѣдать. Празднично было въ огромной залѣ буфета Цвѣты въ вазахъ, то есть собственно говоря не цвѣты, а крашеный ковыль, посреди стола группами бутылки съ виномъ, блескъ никелированныхъ блюдъ, изступленная бѣготня лакеевъ. И все плаваетъ, какъ въ соусѣ, въ упоительномъ вокзальномъ воздухѣ, безпокойномъ и радостномъ, съ его весеннимъ бысірымъ сквознячкомъ и запахомъ чего то паренаго, перченнаго, чего дома не бываетъ. И чудесно это чувство безпричинной тревоги: знаешь, что твой поѣздъ отойдетъ только черезъ двадцать пять минутъ, а каждый выкрикъ, стукъ, звонокъ, быстро прошагавшая фигура волнуетъ, торопитъ, ускоряетъ пульсъ. — Время есть, торопиться нечего. Нечего то нечего, а все-таки .. И когда швейцаръ ударитъ два раза въ колоколъ, густо и однотонно прокричитъ, жутко скандируя слова: „Второй звонокъ. Поѣздъ ва Жмеринку Волочискъ“ и сидящій насупротивъ господинъ, швырнувъ салфетку, вскочитъ съ мѣста и, схвативъ чемоданъ ринется къ двери, вы уже невольно отодвинете тарелку и станете искать глазами своего носильщика. Рядомъ съ Лизой сидѣлъ молоденькій студентъ въ нарядномъ бѣломъ кителѣ и гвардейской фуражкѣ. Надувалъ верхнюю губу, щупая не растутъ ли усы и смотрѣлъ на Лизу глазами, блестящими, пустыми и веселыми, какъ у молодой собаки. Онъ былъ очень благовоспитанный, очень свѣтскій. Взялъ со стола солонку съ дырочками и прежде чѣмъ посолить свой супъ, спросилъ у Лизы: — Вы разрѣшите?