Книга Іюнь : разсказы

203 и вскочила, и чуть не вывалилась изъ саней. А ямщикъ опустилъ голову и странно толчками сталъ падать вбокъ. Оборотень схватилъ его за плечи, перегнулся, поймалъ вожжи и остановилъ лошадей. — Такъ я и зналъ! — сказалъ онъ съ досадой. Онъ осторожно положилъ парня на снѣгъ. Тотъ подергался еще и затихъ. Тогда Оборотень поднялъ его, втащилъ на свое мѣсто въ сани и укуталъ мѣховымъ одѣяломъ. — Онъ умеръ? — робко спросила я. — Эпилепсія, — отрывисто отвѣтилъ онъ и влѣзъ козла. И снова снѣгъ и вѣтеръ- И еще это недвижное тѣло рядомъ со мной. И мнѣ совсѣмъ худо. Ноги замерзли,. меня укачало, мнѣ тошно. Я начинаю всхлипывать. — Сейчасъ у перелѣска будетъ сторожка, — говоритъ Оборотень. Туго скрипятъ полозья, сани ныряютъ . . . Снѣгъ, вѣтеръ. Меня тащатъ по какимъ то ступенькамъ.... Вотъ я на полу, лежу на какомъ то сѣнникѣ. Старуха въ повойникѣ говоритъ: „водки бы, водки". Чувствую, какъ мнѣ растираютъ ноги, слышу, какъ зубы мои стучатъ о толстое стекло стакана и спиртъ ожегъ горло. — Ничего, ничего, — шепчетъ кто то около меня. Лицо Оборотня, но такое печальное, ласковое, озабоченное. — Бѣдная дѣвочка, — говоритъ онъ. — Достанется тебѣ отъ твоего дурака. Обидѣлась на меня... женихъ... Загрызетъ онъ тебя нѣжную, совсѣмъ, совсѣмъ глупую. Жаль мнѣ тебя. А я все плачу, плачу и перестать не хочу. Ласковыя руки гладятъ меня по лицу, укутываютъ, оставятъ на минутку и тогда я начинаю громче плакать,, чтобы снова онѣ пришли.