Лѣто господне : праздники

134 Потомъ смѣется и креститъ мелкими крестиками. Вбѣгаетъ Василь-Василичъ: — Опять Леня пожаловалъ? Я тебѣ разъ сказалъ!.. — грозитъ онъ монаху пальцемъ, — духу чтобъ твоего не было на дворѣ!.. — Я не на дворѣ, а на еловой корѣ! — креститъ его монахъ, — а завтра буду на горѣ! — Опять въ „Титахъ" будешь, какъ намедни... отсидѣлъ три мѣсяца?.. — И сидѣлъ, да не посѣдѣлъ, а ты вонъ скоро бѣлѣй савана будешь, самъ царь Давыдъ сказалъ въ книгахъ! — ерзая, говоритъ монахъ. — Христосъ нынѣ рождается на муки... и въ темницу возьмутъ, и на Крестѣ разопнутъ, и въ тре тій день воскреснетъ! — Что ужъ, Василь-Василичъ, человѣка утѣснять... — говоритъ Семенъ, — каждый отсидѣть можетъ. Ты вонъ сидѣлъ, какъ свайщика Игната придавило, за неосторожность. Такъ и каждому. — Наверхъ лучше не доступай! — говоритъ Василь - Василичъ, —• все равно до хозяина не допущу, терпѣть не можетъ шатуновъ. — Это ужъ какъ Господь дозволитъ, а ты противъ Его воли... бззы! — говоритъ монахъ. — Судьба каждаго человѣка — тонкій волосокъ, пѣтушиный голосокъ ! Василь-Василичъ сердито машетъ и уходитъ. И всѣ довольны. Вижу мою кормилицу. Она еще все красавица - румянка. Она въ бархатной пышной кофтѣ, въ ковровомъ платкѣ съ цвѣтами. Сидитъ и плачетъ. Почему она все плачетъ? Разсказываетъ — и плачетъ-причитаетъ. Что у ней сынъ мошенникъ? И кто-то „пачпорта не даетъ", а ей богатое мѣсто вышло. Ее жалѣютъ, совѣтуютъ: — Ты, Настюша, прошеніе строгое напиши и къ губернатору самому подай ... такъ не годится утѣснять, хошь мужъ - размужъ!