Лѣто господне : праздники

147 скіе обрѣзки н сшивалъ лисій воротникъ, украдкой, на чердакѣ, чтобы подарить Глафирѣ, а она вышла замужъ за другого. Вотъ, теперь онъ старый, похожъ на вылѣзшую половую щетку, а все помнитъ. Такъ Горкинъ и говоритъ ему: — Волосы повылазили, а ты все про свой воротникъ! Ну-ну, разсказывай. Хорошо умѣешь разсказывать. Проситъ и Василь-Василичъ, посовѣлый. Покачивается и все икаетъ. — ... и вотъ, вошла она, Глафира .. . розовая, какъ купидомъ. И я къ ней палъ! Къ ногамъ красавицы. И подалъ ей лисій воротникъ! Такъ вся и покраснѣла, а потомъ стала бѣлая, какъ мѣлъ. И говоритъ; „ахъ, зачѣмъ вы... такъ израсходовались!" И палъ я къ ея ногамъ, какъ къ божеству. И вотъ, она облила меня слезьми... и говоритъ, какъ изъ-за могилы: „ахъ, возьмите немедленно вашу прекрасную лисичку, ибо я, къ великому моему сожалѣнію, обрѣтаюсь съ другимъ человѣкомъ, увы!" А жила она съ буфетчикомъ. - „Но неужто, говоритъ, вы и самдѣлѣ могли вообразить, будто я изъ вашего драгоцѣннаго подарка могу преступить?! Какъ, говоритъ, вамъ не совѣстно! Какъ, говоритъ, вамъ не стыдно при благородной душѣ вашей!. .“ И скорнякъ сильно покачивается. Василь-Василичъ говоритъ: — Значитъ, опоздалъ. Судьба. Ну, прожилъ ужъ со своей старухой, чего теперь жалѣть! Такъ и не взяла воротника-то? — Взяла. И приходитъ тутъ буфетчикъ, и они стали меня поить сельтерской, а то я очень страдалъ. — Сельтерской ... на что лучше! — говоритъ Василь-Василичъ. — ... и вотъ, выхожу я изъ покоевъ на снѣгъ . .. а костры въ саду горѣли, потому что былъ большой съѣздъ у господъ Кошкиныхъ, по случаю именинъ до10 *