Лѣто господне : праздники

162 годъ въ ердани окунаюсь. Мало что морозъ, а душѣ радость. Въ Ерусалимѣ Домна Панферовна вонъ была, въ живой Ердани погружалась, во святой рѣкѣ... вода тоже сту-у деная, говоритъ. — А Мартынъ-плотникъ вотъ застудился въ ердани и померъ? — Съ ердани не помрешь, здоровье она даетъ. Мартынъ отъ задора померъ. Вонъ ужъ и свѣтать стало, окошечки засинѣлись, печки поглядѣть надо, пустика... — Нѣтъ, ты скажи .. . отъ какого задора померъ?.. — Ну, прилипъ... Черезъ нѣмца померъ. Ну, нѣмецъ въ Москвѣ есть, у Гопера на заводѣ, весь годъ купается, ему купальню и на зиму не разбираютъ. Ну, прозналъ, что на Крещенье въ ердань погружаются есть, въ проруби, и повадился пріѣзжать. Первото его пустили въ ердань полѣзть... можетъ, въ нашу вѣру перейдетъ! Онъ во Христа признаетъ, а не по нашему, полувѣръ онъ. Всѣхъ и пересидѣлъ. На другой годъ онъ ужъ тягаться давай, пятерку сулилъ, кто пересидитъ. Наша ердань-то, мы ее на рѣкѣ-то ставимъ, папашенька и говоритъ — въ ердани не дозволю тягаться, крестъ погружаютъ, а желаете на портомойнѣ, тамъ и теплушка есть. Съ того и пошло. Мартынъ и взялся пересидѣть, для вѣры, а не изъ корысти тамъ! Ну, и заморозилъ его нѣмецъ, пересидѣлъ, съ того Мартынъ и померъ. Потомъ Василь-Василичъ нашъ, задорный тоже, три года брался, — и его нѣмецъ пересидѣлъ. Да како дѣло то, и звать-то нѣмца — папашенька его знаетъ — Ледовикъ Карлычъ! — А почему Ледовикъ? — Званіе такое, всѣ такъ и называютъ Ледовикъ. Какой ни есть морозъ, ему нипочемъ. И влѣзетъ, и вылѣзетъ — все красный, кровь такая, горячая. Тяжелый, сала накопилъ. Василь-Василичъ тоже ничего, тяжелый, а вылѣзетъ — синь-синій! Три года и добивается