Лѣто господне : праздники

37 — Гре-шники-черепенники горря-чи. Горря чи грешнички..! Противни киселей — ломоть копѣйка. Трещатъ баранки. Сайки, баранки, сушки... калужскія, воровскія, жиздринскія, — сахарныя, розовыя, горчичныя, съ анисомъ — съ тминомъ, съ сольцой и макомъ ... переславскіе бублики, витушки, подковки, жавороночки . .. хлѣбъ лимонный, маковый, съ шафраномъ, ситный вѣсовой съ изюмцемъ, пеклеванный ... Вездѣ — баранка. Высоко, въ бунтахъ. Манитъ съ шестовъ на солнцѣ, виситъ подборами, гроздями. Роются голуби въ баранкахъ, выклевываютъ серединки, склевываютъ мачокъ. Мы видимъ нашего Мурашу, борода въ лопату, въ мучной поддевкѣ. На шеѣ ожерелка изъ баранокъ. Высоко, въ баранкахъ, сидитъ его сынишка, ногой ботаетъ. — Во, постъ-то!.. — весело кричитъ Мураша, пошла бараночка, семой возокъ гоню! — Сби-тню, съ бараночками... сбитню, угощу кого... Ходятъ въ хомутахъ-баранкахъ, пощелкиваютъ сушкой, потрескиваютъ вязки. Пахнетъ тепло мочалой. — Ьшь, Москва, не жалко!.. А вотъ и медовый рядъ. Пахнетъ церковно, воскомъ. Малиновый, золотистый, — показываетъ Горкинъ, — этотъ называется печатный, энтотъ — стеклый, спускной ... а который темный — съ гречишки, а то господскій, свѣтлый, липнячокъ-подсѣдъ. Липовки, корыта, кадки. Мы пробуемъ отъ всѣхъ сортовъ. На бородѣ Антона липко, съ усовъ стекаетъ, губы у меня залипли. Будочникъ гребетъ баранкой, діаконъ — сайкой. Пробуй, не жалко! Пахнетъ отъ Антона медомъ, огурцомъ. Черпаютъ черпаками, съ восковиной, проливаютъ на грязь, на шубы. А вотъ — варенье. А тамъ — стопками ледяныхъ тарелокъ — великопостный сахаръ, похожій на ледъ зеленый, и розовый, и красный, и ли¬